— Я здесь как раз за этим. Так что на самом деле произошло с врачом?
Максим вышел из кабинки качелей и предложил пройтись. Снова ступая по дорогам нашего города, я чувствовала себя влюбленной и живой. Не знаю, как я не видела этого раньше. Это странно, ведь у нас с Максимом было целое лето. И много других месяцев, что скрепляли нашу дружбу. А теперь, когда столько условностей разделяло нас, я не могла поверить, что оказалась такой глупой.
Давыдов рассказал, что в то утро он приехал в пансионат одним из первых. Но заведующий был уже мертв, и медперсонал сообщил об этом в милицию. Приехало два сотрудника. Максим не сразу понял, зачем они здесь, но, услышав отрывочные фразы об убийстве, решил держаться к ним поближе. Двух врачей из отделения пропустили в кабинет заведующего. Остальные стояли у двери и с любопытством заглядывали внутрь, пока один из сотрудников не попросил всех уйти. Максим, который в белом халате ничем не отличался от других работников больницы, крутился поблизости. Ему удалось увидеть, что тело Краснова находится в рабочем кресле.
— Удар ножом в живот, — услышал парень голос одного их милиционеров. — Где судмедэксперт?
— Едет, — ответил другой, видимо, помощник. — Думаете, его кто-то из психов прибил?
— Сомневаюсь, — проговорил следователь. — Такое впечатление, что он обнимал убийцу, и тот неожиданно всадил лезвие… Он знал преступника, более того, доверял ему и был в близких отношениях.
— Думаете, это баба?
— Черт знает, щас все осмотрим и допросим людей, потом будем думать…
Больше Максиму ничего не удалось узнать, потому что приехали другие ребята. Врач, который должен был вести занятие, все отменил и отпустил студентов.
— Я, конечно, никому не стал об этом говорить, — признался Максим. — Очень это странно все.
Мы зашли в один из дворов и сели на деревянную резную лавочку. Становилось чуть холоднее. Нас окружали девятиэтажные дома, во многих окнах которых уже зажегся свет. По глухим теням, мелькавшим порой в проемах окон, можно было догадаться, как люди, вернувшиеся с работы в дом, проводят этот вечер. Кто-то окружен, семьей. Кто-то, напротив, совсем один. За каждым таким окном была история, и мне казалось, что я могу узнать каждую из них, стоит лишь прислушаться.
— Не то слово, — проговорила я. — А я сегодня вечером разговаривала с Анатолием Степановичем, и ты не поверишь, что удалось узнать.
Опуская детали, я рассказала Максиму все, что знала и, надо заметить, Давыдов оказался поражен теми далекими событиями, развернувшимися в стенах нашего института.