— А это что такое? — Несвицкий удивленно смотрел на копию. — Эти кинжалы похожи как близнецы…
— Только одному из близнецов шестьдесят лет, а второму — сорок веков! — И Старыгин рассказал о своем визите к Сильвии Петровне и о происхождении второго кинжала. Под конец он добавил: — Будем надеяться, что охотника за кинжалом это сходство обманет, как обмануло тебя.
— Но все же — куда спрятать настоящий кинжал? Сейфа у меня нет, а показывать эту диковину начальству я не хочу…
— И не надо! — перебил приятеля Старыгин. — Тем более что-то мне говорит, что для охотника за кинжалом открыть сейф не составит труда…
— Но тогда…
— Но тогда мы используем старое правило. Если хочешь спрятать желтый лист — прячь его в осеннем лесу, соломинку прячь в стоге сена, шпалу — на железной дороге…
— А кинжал… — глаза Святослава заблестели.
— Совершенно верно!
Оставив копию кинжала в ящике стола, приятели покинули кабинет, прошли по служебному коридору и через боковую дверь попали в основное здание музея, смешавшись с шумной толпой посетителей. Миновав несколько залов, они оказались там, куда заботливые родители в первую очередь приводят своих детей, особенно мальчиков, — в Рыцарский зал Эрмитажа, где выставлена коллекция рыцарских доспехов и старинного оружия.
Как раз в этот момент из зала выходила большая группа школьников.
Старыгин с Несвицким дождались, пока они пройдут в соседний зал, и приступили к операции.
Несвицкий подошел к смотрительнице зала, пожилой даме в аккуратном зеленом костюме, и принялся, изображая бестолкового провинциала, выпытывать у нее, как пройти в зал Рембрандта. При этом он развернул перед ней план Эрмитажа, держа его вверх ногами, и повторял каждый вопрос по три раза, бестолково моргая глазами.
Пока Святослав таким образом отвлекал служительницу, Старыгин подошел к рыцарям, выстроившимся вдоль стены зала.
Здесь были несколько конных рыцарей, громоздящихся на огромных конях, закованных в доспехи, как и всадники, и несколько пехотинцев. К одному из пехотинцев и подошел Дмитрий Алексеевич.
Правой рукой рыцарь сжимал древко копья, левая же была свободна. Вот в эту свободную руку, заключенную в металлическую перчатку, Старыгин и вложил драгоценный кинжал.
Закончилась война. Раушенбах по-прежнему жил у Татьяны, несмотря на косые взгляды деревенских старух.
Вернуться в Германию не представлялось никакой возможности. Даже в их забытую Богом деревню доходили новости про то, как разыскивают нацистских преступников, про Нюрнбергский процесс и немецких генералов, сидевших в русских лагерях. Спокойнее было не высовываться, сидеть здесь, в глуши. Кроме того, он не хотел далеко уходить от тех мест, где остался священный кинжал, надеясь раньше или позже его отыскать. Однако по прошествии некоторого времени сидеть на одном месте стало небезопасно, в районе появились люди из органов, начали наводить справки обо всех жителях — кто где был в войну, кто когда вернулся…