.
В Мухалатке Дзержинский проходил и медицинское лечение. Так, в середине отпуска (15 сентября) в письме московскому врачу М. Г. Куршнеру он сообщил, что уже принял 12 ванн, здоровье поправляется, правда, стала болеть правая нога в бедренном суставе[1308]. Впоследствии решением Политбюро отпуск Дзержинскому был продлен до 1 ноября 1925 г.[1309] Очевидно, что данное решение учитывало результаты врачебного осмотра. 22 октября 1925 г. немецкие профессора Крауз и Фарстор, а также профессор Обросов провели осмотр Дзержинского с последующим консилиумом. Они сделали прогноз о дальнейшем состоянии здоровья председателя ОГПУ и ВСНХ. Согласно ему, врачи констатировали, что:
«Диагноз: отсутствие атеросклероза и гипертонии. В анамнезе припадок вроде стенокардического. Головные боли неопределенного характера.
Прогноз: Если пациент сам себя не будет беречь и его не будут беречь, то тяжелые ангинозные припадки вновь возобновятся.
Рекомендуется: умерить страстность при работе. Регулярный отдых. Много спать, не менее 8 часов отдыхать. После обеда отдыхать 1 час, не засыпая. Два раза в год отпуск не менее 4 недель каждый с пребыванием на Кавказе, который оказал уже благоприятное действие. Должен работать и не считать себя чересчур больным. Два дня в неделю, свободных от работы. Время от времени курить не более 6 папирос в день (на Кавказе), при работе не более 20 папирос
Профессор Крауз
Профессор Фарстрер
Профессор Обросов»[1310].
Во время отпуска Дзержинский не только отдыхал, но и принимал участие в различных совещаниях, писал письма. Размышлял он и о состоянии своего здоровья, о возможности работать в полную силу в условиях частных конфликтов с рядом членов Политбюро. Наиболее известно письмо Дзержинского Сталину от 6 октября 1925 г., с развернутой критикой Г. Е. Зиновьева и Л. Б. Каменева. Известный историк А. Г. Тепляков однозначно оценивает это письмо как признание Дзержинского: «Я не политик»[1311]. На наш взгляд, это письмо скорее признание Дзержинского, что он не способен уже более вести разговоры «как политик», сдерживая себя дипломатическими нормами, не высказывая в лицо свое мнение. Подобные «политесы» действительно не были свойственны Дзержинскому. Он всегда прямо высказывал, что думает, поведение же политиков вроде Каменева и Зиновьева ему претило. Отсюда и определение: Я не политик! Отсюда и сомнения в продолжении политической деятельности.
Прибыв в Москву из отпуска, Дзержинский представил в финансовую часть ОГПУ расходную ведомость, в которой отчитался за каждый рубль, потраченный во время отпуска. В перечне значились яблоки, арбузы, сливы, ситро, бутылка воды «Ессентуки»-4, траты на газеты и одежду