– Нет, это эффект Венеры, – сказал Йона и наклонился к экрану.
– Что?
– Если он снят сбоку, а мы видим его лицо анфас, значит, он смотрит не на себя.
– Потому что он смотрит прямо в нашу камеру, – сказал Юхан и снова потянул себя за бороду.
– Значит, то, на что он среагировал, находится где-то в поле зрения камеры номер шесть.
Техник переключился на шестую камеру, показал все большие окна гостиной до самого края картинки шестой камеры, расположенной на внешнем углу, на фоне черной листвы рощи.
– Ближе, прямо под ивой, – сказал Йона.
Длинные ветви свисали почти до травы и покачивались на ветерке, словно серебристо-черная драпировка.
У Йоны мороз прошел по спине, когда он заметил наконец убийцу.
Тени от листвы скользили по лицу в маске, а потом все снова исчезло.
Руки дрожали; Йонсон отмотал запись назад, вдвое замедлил скорость, и оба еще раз увидели, как ветки скользят от лица и опять скрывают его.
– Еще немного, – прошептал Йона.
Лист медленно качнулся, и лицо убийцы мелькнуло снова, когда он отвернулся и скрылся в тени.
– Сначала, сначала, – сказал Йона.
Теперь он отчетливо видел, как между ветвями ивы покачиваются у лица в маске отрезанные кроличьи уши.
– Останови… и немного назад.
Экран был почти черным, но какой-то пласт посерее мелькнул над головой убийцы, и в окне сбоку что-то блеснуло.
– Какого он делает?
– Уходит глубже в темноту, – пояснил Йона.
– А это что? – показал Йонсон.
– Наверное, его ухо сзади.
– Он снял маску?
– Наоборот… здесь, под защитой тени, он ее надевает.
Убийца, должно быть, вычислил, что на прямой линии с рощей находится слепое пятно, и пробрался на участок здесь, после чего отправился под иву и натянул балаклаву.
– Профи чертов, – выдавил Йонсон.
– Проверь еще раз восьмую… в окне что-то блеснуло.
Картинка почернела, серые тени мелькали на экране. Убийца, стоя спиной к камере, натягивал маску. В окне снова блеснуло, когда он обернулся, и у его щек закачались кроличьи уши.
– Что блестит в окне кухни? – спросил Йонсон.
– Ваза. Я ее видел на записи с седьмой камеры, – пояснил Йона. – Она стоит в окне рядом с вазочкой с лимонами.
– Ваза.
– Увеличь ее.
Йонсон дал вазе занять весь экран – так же, как незадолго до этого лицу Рекса. В неровном блестящем металле отражались окно и сад. Вдоль одного бока вазы было видно движение – быстрая смена теней.
– Назад, – велел Йона.
– Я ничего не увидел, – буркнул Йонсон, но отмотал назад.
Слабое движение на краю вазы представляло собой изогнутую линию и цветом напоминало пожелтевшую бумагу.
– Это может быть его лицо еще без маски, – напряженно сказал Йона.