С ним соглашались, кивали мрачно, косясь на тело убитого Эклунда. Его накрыли скатертью, но запах крови не способствовал спокойному обсуждению – щекотал ноздри, поднимал агрессивные волны, толкая на грань оборота.
– Пока она в своем праве, – ревел в ответ Хиль Свенсен. Леверхофт стоял за его плечом, оказывая молчаливую поддержку. – Пока жив Бермонт, она наша королева! Кто бы из вас, берманы, не хотел бы, чтобы жена была так верна вам? Разве мы не ценим преданность выше всего? Разве не давали мы клятв хранить короля и его жену и слушать ее голос так же, как его? Что, слово наше ничего не стоит?
– Это особый случай, – возражали ему.
– Слово мужчины не зависит от случая, – отвечал Свенсен, обнажая клыки. – И пока я командир гарнизона, я говорю вам: вы не тронете ее! Ну, кто пойдет против меня? Кто хочет еще крови?
– Хватит крови, – коротко и скрипуче приказал один из старейшин, из тех, кто встречал будущую королеву у телепорта. Мужчины почтительно затихли. – И ты, Свенсен, не ярись. Хозяин лесов испытывает нас. И мы должны пройти испытание так, чтобы не мог он нас упрекнуть в бесчестии. Поэтому вот мое слово: оставьте замок те, кто не живет в нем. Идите по домам и не болтайте. А мы останемся наблюдать.
Берманы один за другим склонялись перед мудростью старейшего и удалялись. А старик, тяжело покачав головой, подошел к телу убитого, опустился на колени и шепотом стал читать отходную молитву – от себя – и покаянную – за него, не худшего среди медвежьего народа, выбравшего неправильный путь.
* * *
Полина в ожидании помощи действовала отстраненно, сосредоточенно, ни на секунду не останавливаясь – чтобы не думать, не метаться. Притащила из ванной влажные полотенца и периодически обтирала Демьяна, чтобы сбить температуру. Сама помылась, морщась и шипя от боли, – вода уходила в слив светло-красная, и по стенкам душа стекали вниз кровавые капли. Дверь в спальню она оставила открытой, чтобы видеть лежащего, да и провела в ванной минуты три, не больше – очень боялась его оставлять, словно ее присутствие рядом помогало удерживать его при жизни. Переоделась в найденный халат. Сбегала в тайный ход и принесла еще оружия и патронов. Упорно пыталась напоить мужа, но зубы его были сведены судорогой, и вода лилась по лицу на кровать.
Выглядел Демьян страшно: полуприкрытые черные глаза, синие губы, дыхание свистящее, хриплое. С каждой минутой он словно иссыхал, темнел. И Полина, вцепившись ему в руку, шепотом просила, требовала: потерпи, потерпи, миленький, пожалуйста! Не оставляй меня! Потерпи, ты же сильный, ты можешь!