«Никогда не сомневайся во мне, Пол», – прозвучал в голове его голос.
– Я не сомневаюсь, – прошептала она, склоняясь к его уху, – только не в тебе. Но как же мне страшно, милый… Как мне страшно!
Отвлекло ее едва слышное ворчание каменного охранника в гостиной. Полина снова взяла ружье, подошла к двери – и услышала стук.
За дверью обнаружились Свенсен и Леверхофт. Слабаки, позволившие страху взять верх над преданностью. Мрачные, желтоглазые, молча дожидавшиеся, пока она выйдет.
– Что нужно? – резко осведомилась Полина, не опуская ствол.
– Мы пришли помочь, – с трудом проговорил подполковник Хиль.
Пол сжала зубы и сделала шаг назад, не желая тратить время на предателей.
– Не вини нас, – продолжил берман, верно оценив молчание королевы, – для нашего народа бешенство – беда похуже чумы. Ты не из нас, ты не понимаешь. Но мы умеем ценить верность, жена короля. Мы принесли тебе лекарства и еды. Я могу обработать твои раны.
– Сама обработаю, – буркнула Полина непреклонно. – Оставите у входа и отойдете. А еды не надо. Откуда я узнаю, что вы туда снотворного не добавили, чтобы потом зайти и добить его?
– Что бы ты ни думала сейчас о нас, – с упорством произнес Свенсен, – поверь, Демьян был бы нам благодарен и сам бы просил о смерти, чтобы не представлять угрозы окружающим. И случись что со мной или с Ирьяном – у него бы рука не дрогнула. Лучше пасть от руки друга, чем стать причиной смерти сотен людей, а потом и самому умереть в мучениях.
– Его вылечат, – четко проговорила Полина. – Никто не умрет больше, слышите?
Подполковник покачал головой.
– Нет спасения, ваше величество. Вы думаете, за столько веков не искали средство? И виталисты пытались, и даже один из королей Инляндии руки налагал, и маги сообща пробовали излечить. Невозможно. С тех пор как ушли последние Гёттенхольды, спасения нет. И то они могли помочь только в самом начале остановить мор, когда наши короли просили и потомки Черного соглашались, успевали наложить руки. А если не успевали… Первую неделю заразившийся берман лютует, он не знает жалости, не узнает близких – и заражает всё новых людей, и никто не защищен – ни женщины, ни дети. Не вините нас за наш страх, прошу. Старики еще помнят вымершие поселения и погребальные костры до небес. И, – он нахмурился, принюхался – и почти отшатнулся от дверей, – почему у вас так тихо? Вы заперли его?
– Демьян спит, – резко пояснила королева, и берманы с недоверием выслушали эти слова. – В покои не пущу, я не верю вам. А если не обманываете и хотите помочь – откройте замковый телепорт на вход. Я жду тех, кто обладает силой.