— Нет ли у вас огонька, товарищи начальники? — ровным, независимым голосом спросил старик. На слове «начальники» он намеренно сделал ударение.
Бондарь вынул спички, придвинулся ближе к старику, чтобы дать прикурить, и увидел, что в трубке нет табака. Это его рассмешило. Забавно было, что старик так по-ребячьи схитрил.
— Что ж ты, отец, пустую трубку, подсовываешь? — сквозь смех спросил Алексей Георгиевич.
— А я табак не ношу с собой! — беззаботно ответил старик. — Все ваш брат угощает, идет тут и идет, днем и ночью… Мой вишняк, а ваша махорка…
Бондарь насыпал ему в трубку табаку и дал прикурить. Старик с нескрываемым удовольствием затянулся, а потом закашлялся.
— Ничего себе, крепкая! — похвалил он. — Эта, пожалуй, будет крепче той, что я давеча курил. Те пешком шли, рядовые, видно.
Старик помолчал, еще раз затянулся и, пуская из-под усов дым, промолвил:
— Едете, значит, подаетесь?
— Да, едем, — в тон старику ответил я.
— И значки уж, выходит, повыковыривали…
— У нас не было значков, мы не военные.
Старик поднял на меня остренькую бородку с загнутым вверх концом.
— Не военные? А какие же вы?
— Мы люди здешние, — сказал я.
— Здешние?.. — как бы про себя повторил он. Через некоторое время произнес еще раз: — Здешние… — И вдруг, волнуясь, с обидой в голосе сказал: — А подаетесь небось туда, — он показал рукой на восток. — Туда, куда и все… некоторые…
— Нет, мы едем туда, — заметил я и показал на запад.
Старик был озадачен.
— Куда это туда, к фашистам? Там же фашисты!
— Мы знаем, что там фашисты, — сказал Мачульский. — Вот и будем бить врага в спину!
Старик улыбнулся, удовлетворенный нашим ответом. Я подумал, что такое известие вызовет у него уважение к незнакомым собеседникам. Однако вскоре дед снова начал не без ехидства посмеиваться и подтрунивать над нами.
— В тыл, значит?.. — не спеша оглядывая нас, говорил он. — Знаю, что такое тыл у врага, испытал когда-то. Еще вместе с Талашом воевали… Только ходили мы тогда пешком, автомобиля у нас не было. Вот я думаю, в тыл врага едете, а партизанить на машине собираетесь. — Он показал трубкой, зажатой в руке, на блестящие сапоги Свинцова. — Машина засядет в болоте, так неприятно будет вылезать в таких сапожках.
Мачульский усмехнулся.
— Как кому, дедуля, а нам ничего не страшно.
Мы смеялись, но каждый из нас понимал, что в словах старика много правды, и нам надобно бы сделать вывод из метких замечании бывшего партизана. И в самом деле, что у нас за одежда? Я в чем работал в обкоме, в том и поехал. В такие же полувоенные костюмы защитного цвета были одеты и мой товарищи. Для подполья такая одежда явно не подходила. Но где взять другую?