А сейчас тихо и безлюдно на деревенской улице. Даже легкая пыль не поднималась из-под колес машины. Горько пахло примятым колесами горчаком, будто ехали мы по давно высохшему и заброшенному лужку.
Прошло несколько минут, и вот на улице показался мальчик лет десяти. Он долго раздумывал, прежде чем подойти к машинам, но любопытство взяло верх.
— Подойди, сынок, не бойся, — сказала Степанова.
И мальчик, видно, сразу почувствовал материнскую ласку в ее голосе. В его живых голубых глазах засветилась слабая улыбка, и он смело подошел к нам.
— Как же тебя зовут, браток? — спросил Бондарь.
— Ляксей, — потянув носом, ответил мальчик.
— А, тезка, — засмеялся Алексей Георгиевич. — Будем знакомы, меня тоже зовут Алексеем. А сколько тебе лет?
— На троицу пошел одиннадцатый, — спокойно, доверчивым голосом ответил мальчик.
— В школу ходишь?
— Ходил, а теперь говорят, будто нашу школу закроют, потому что везде фашисты.
Мы вышли из машин и сели на скамейку у забора.
— А скажи, Алексей, — продолжал я разговор, — у вас фашисты были уже или нет?
— Вчера были, — ответил мальчик. — На мотоциклах приезжали. Крутились по улице часа два, кур ловили, искали чего-то. Один как шлепнется с чердака, голову до крови разбил. Забрали кур и куда-то уехали.
— А отец твой дома?
— Нет, нету, пошел в Красную Армию.
— Кто же у вас дома?
— Дед, я да мать.
— Сходи-ка, позови своего деда, скажи, что из Мозыря дяденьки приехали, хотят с ним поговорить.
— А что, в Мозыре тоже фашисты?
— Нет, там наши части.
— А кто вы такие? Дед, может, меня опросит, какие такие дяденьки.
Мы ответили и тут кстати вспомнили, что в машине у нас было немного конфет. Шофер дал мальчику несколько штук, и он побежал. И сейчас же возле машины появились мальчишки. Дали гостинцев и им. Было ясно, что вслед за детворой придут старшие — мальчишки служили разведкой для них. В это тревожное время люди по вечерам не показывались на улице — сидели по хатам. Теперь в деревне могли появиться скорее оккупанты, чем свои.
Мальчишки разбежались, и через некоторое время к нам подошли несколько стариков и женщин. Они поняли, что мы люди свои, и начали разговаривать более или менее доверчиво. О посещении деревни гитлеровцами они рассказывали совсем не так, как маленький Алексей. По словам Алексея, мотоциклисты только покрутились по улице и кое-где полазили. А на самом деле они жестоко допрашивали крестьян, угрожали им расстрелом, если они не выдадут коммунистов, сельских активистов и попавших в окружение красноармейцев, которые, может быть, прячутся в деревне. Ничего не добившись, гитлеровцы забрали с колхозной птицефермы всех кур и уехали.