— Пиши, — сказали ему, — старайся припомнить всех.
Офицер с переводчиком вышли, в комнате остался только часовой.
Через некоторое время офицер вернулся. Сигарета лежала перед Яковом на прежнем месте, на листе бумаги не было ни одной буквы. «Рус неграмотный», — решил офицер и приказал переводчику записать все, что скажет арестованный.
Переводчик сел напротив и уставился змеиными глазками на Кривальцевича.
— Что, только крестики ставить умеешь? — насмешливо спросил он. — Говори, я сам запишу.
— Запиши на своей шкуре, — спокойно ответил Кривальцевич, — что мы не те, за кого ты нас принимаешь!
Офицер вопросительно взглянул на переводчица, тот криво усмехнулся и процедил:
— Герой в лаптях, здесь это в моде.
— Скажи «герою», — небрежно бросил фашист, — что мы не любим медлить. Если ему трудно вспомнить то, что нам нужно, мы можем помочь.
Он постучал пальцем по кобуре, шатнул к окну и крикнул фашистскому прислужнику:
— Слушай, морда!
— Слушаю, господин, — подобострастно пролепетал переводчик, сгорбившись и моргая глазами.
— Не спеши! Скажи ему, что немецкие власти не остаются в долгу перед теми, кто оказывает им хорошие услуги. Рус может получить деньги и землю, которую у него отобрали большевики.
Переводчик старался изо всех сил.
— Земля у тебя была? — спросил он у Кривальцевича.
Яков молчал, в глазах его светились ненависть и отвращение.
— Конечно, была, — заспешил переводчик. — Только, наверно, маловато. Ну, при новой власти ты можешь получить больше… Тэ-эк… — переводчик оттопырил нижнюю губу, оскалил зубы, — и считай, что задарма, так себе, за какие-то пустячки…
— Собака! — с ненавистью проговорил Кривальцевич. — Выродок! И как тебя земля носит, — поганого!
В тот день допрашивали Кривальцевича несколько раз. Сначала старались обмануть его, подкупить, потом угрожали смертью, пытали. Штаб переехал в другое место, Якова забрали с собой. По дороге били его палками, ставили под расстрел, потом снова пробовали подкупить, вырвать признание обманом.
— Откуда он родом? — опросил вдруг офицер у переводчика.
— Как откуда? — не понял вопроса переводчик.
— Где его дом, семья, жена?
— В Скавшине, — ответил переводчик.
— Хорошо, мы его заставим говорить.
В Скавшине гитлеровцы заполнили двор Кривальцевича. Они собирались захватить его отца, жену, детей и пытать их до тех пор, пока арестованный не заговорит. Но хата была пуста, скавшинцы после фашистского налета почти все ушли в лес.
Тогда фашисты решили применить своеобразную психическую атаку: поломали мебель, побили посуду, забрали одежду, зерно. Потом подожгли гумно, хлев, хату, а Кривальцевича держали на улице, чтобы он все это видел.