– Еще потребуйте застыть в прыжке!
– Если понадобится, мадемуазель Ильина, застынете, – фотограф знал себе цену, а также знал то, что Ольга Ильина не в числе тех, кто завтра станет корифейкой Императорских театров. Вот Кшесинской, Скорсюк или Рыхляковой он делать такие замечания не рискнул бы.
Особенно Кшесинской, эту лучше не задевать, самоуверенная девчонка. Она даже на съемку пришла в костюме, в котором выступала. Пришлось спешно обрывать бутафорские перья.
Когда перешли к индивидуальной съемке, стало еще мучительней. Собранные вместе и расставленные по местам опытной рукой балерины являли лучшие свои стороны и скрывали недостатки – слишком короткую шею или не очень изящную талию можно задрапировать цветами, короткие ноги заслонит стоящая впереди балерина, а от некрасивого лица отвлекут другие, более симпатичные.
Поодиночке под ярким светом фотосъемки все недостатки проявлялись слишком явно. Обычно фотограф ретушировал снимки, облагораживал их, что-то добавляя, а что-то убирая. Ведь в жизни и некрасивое личико может оказаться весьма привлекательным, а девушка так обаятельна, с такой изюминкой, что короткую шею просто не заметишь…
Но за стеклянной перегородкой сидел князь, который видел балерин без ретуши.
Иван Карлович терпеть не мог такие визиты, они выводили из себя всех, но именно ему приходилось улыбаться и расшаркиваться и перед князем, и перед балеринами. Кшесинская вон возмутилась:
– Мы что, публичный дом, чтобы так сниматься?!
Иван Карлович сравнению даже обрадовался:
– Мы лучше, Матильда Феликсовна, лу-учше-е… Никакой публичный дом не получает такие субсидии и подарки.
Но сегодня великий князь Владимир Александрович был не в духе, ему решительно не нравился никто! О Марии Скорсюк он сказал, что долговязая, Варвару Рыхлякову назвал неуклюжей, Машу Степанову – страшненькой… Ну, просто под нож весь выпуск.
Иван Карлович даже думать боялся о той минуте, когда фотографировать начнут строптивую Кшесинскую.
Положение спасло появление не выпускницы, но примы Императорских театров Пьерины Леньяни. Итальянка воцарилась на сцене Мариинского не так давно, практически выжив великую Цукки, вынужденную уехать в Одессу. Честно говоря, она имела полное право называться примой, у Леньяни было все – великолепная техника, до которой русским балеринам далеко, грация, приятные формы, симпатичное лицо и умение очаровывать. А еще уверенность.
Пьерина не стала ждать распоряжений фотографа, а принялась отдавать их сама:
– Когда повернусь на две трети и улыбнусь – снимай! Не опоздай, не то получится с закрытыми глазами. И свет поставь левее, чтобы тени не легли на лицо!