– Хорошо. Хорошо-хорошо! – И все-таки строптиво добавил: – Я подумаю…
Матильда со смехом звонко чмокнула сговорчивого директора в щеку.
– Я буду танцевать невесту!
Бедолага сокрушенно вздохнул и крикнул в спину убегавшей из зала Матильде:
– Если вы сделаете тридцать два фуэте!
Из-за двери донесся довольный смех и обещание:
– Сделаю! Обязательно сделаю!
Балерины бросились к Ивану Карловичу, которому никак не удавалось подняться со стула.
– Иван Карлович, с вами все в порядке?
– Иван Карлович, вам помочь?
Хотелось обозвать их дурами, но он со вздохом сказал иное:
– Как же хороша, чертовка! Ведь сделает эти фуэте.
Выбегая следом за сестрой, Юлия заметила, как смотрит Пьерина Леньяни. Ничего хорошего выражение лица примы не сулило…
– Маля, – позвала Юлия сестру, молча стоявшую у окна.
Матильда оторвала лоб от стекла и невесело хмыкнула:
– Ники женится… Вот и все…
– Ты же знала, что это случится, рано или поздно, но обязательно произойдет. Особенно теперь, когда Аликс здесь.
– Почему он сам не сказал?
Юлия попыталась как-то оправдать Ники, хотя в этом не было необходимости:
– Он такой нерешительный… боится кого-то обидеть…
Старшая сестра хотела добавить, что Ники предпочел, чтобы все решилось за него, но не стала этого говорить.
А голос Матильды вдруг обрел стальные нотки:
– У меня остался только балет.
– Ты надеешься сделать тридцать два фуэте, как Леньяни? – осторожно поинтересовалась сестра. Уж Юлия-то знала, что это не получается ни у кого, кроме итальянки. И Мале пока тоже не удается делать больше шестнадцати.
– Да. У нее есть какой-то секрет, только какой? Почему у Леньяни не кружится голова?
– Я не знаю…
– Я тоже, но обязательно пойму!
Император что-то задумал со своей балериной, великого князя Андрея привлек… Хоть бери эту Кшесинскую да увози подальше от императора, завернутой в ковер!
Рука Власова невольно потянулась к графину – как тут не выпить от таких-то забот? Скорей бы уж император женился, сразу остепенится и выбросит свою Кшесинскую из головы. Николай Александрович не из тех, кто клятвы нарушает, он будет верным мужем и отцом.
Но с Кшесинской разбираться придется, эта особа может доставить еще немало хлопот. Зря он не настоял, чтобы отдала письма сразу, не похоже, чтобы она испугалась… Придется пугать еще раз. Балерина не глупа и понимает, что императрицей ей не стать, так почему бы не получить щедрые отступные, отдать письма и уехать на отдых подальше от Санкт-Петербурга, а лучше России?
И вдруг в голову полковника пришла гениальная, как ему показалось, мысль!
– А не зря я его оставил в живых…