— Шкарупа скользкий какой-то…
Родион улыбнулся. Все складывалось хорошо, и хорошо, что Якшин комиссара не пришил: поговорить интересно.
— Хитрости в нем хоть отбавляй, суть отнята. Однако революция без него глухая. Ухо! Само оно уничтожить смугу не способно, но донесет вовремя.
— Удивляешь ты меня, Николаич. С такой мразью дело иметь не стесняешься, а попа приманить брезгуешь.
— Во! Во! В тебе еще интеллигент не сдохнул, — засмеялся Родион. — Иуду ты, выходит, презираешь?! Но прикинь — кго первый на Христа войной пошел? В наше время он героем мог стать, может, даже, как ты — комиссаром!
— А командиром особого отряда?! — спросил, бледнея, Снегирев — Мог?!
— Нет, — Родион стал серьезным и строгим. — Зря тебя обидел, Саня. Чтоб ты знал — Егор сегодня в Броде человек нужный. Его никаким попом не заменишь. Шли мы по верному следу. И пусть он пока служит. Потом видно будет.
Дальше разговор не пошел. Они ехали молча, всяк занятый своими мыслями Дорога из распадка поднялась на безлесный марян чтобы снова сползти к провалившейся в высокие берега реке Мороз отпустил, приближающаяся весна подхмелила воздух молодым дыханием На убурах клочками рыжей медвежьей шерсти торчала вытаявшая трава, и едва видимой дымкой парила прш реіая нежарким солнцем земля.
Родион о чем-то вспомнил. Поднялся в стременах, быстро осмотрел реку.
— В чем дело, Николаич? Заметил кого?
— Нет пока делов, Саня. Боюсь, не прозевать, как перед Дункою. Фортов!
Не останавливая коня, Фрол повернулся в седле и, найдя глазами Родиона, кивнул.
— Понял, командир! Вам торопиться не надо.
— Объясни ты мне наконец! — потребовал рассерженный Снегирев.
— Объясняю. Для всякой войны хорошее место найти надо. Оно там было, и здесь есть. Скала впереди, час увидишь.
— Может пронесет?
Родион продолжал внимательно осматривать берега, поросшие густой черемухой. Погасшая самокрутка висела на нижней губе. Он ее выплюнул.
— Може, и пронесет… За них не решишь!
— Фортов не просмотрит, если что. Убедился на личном опыте. Он мне вроде жизнь подарил.
— Не просись в должники, Саня. Я его тоже на Бальбухте от пули убрал. Любой так должен делать. Это же не грех на душу брать.
Несколько минут они ехали по льду речки с названием Громотуха.
— Держись берега, — предупредил Родион. — Слышь — шуршит. Промоина может быть. На сердце что-то тяжковато.
— Две ночи не спали, с чего легкости взяться? В Никольск приедем, выспаться надо. Хоть один раз.
Река прижалась к серым, облитым прозрачным льдом камням, стала забирать влево, огибая заросший ивняком островок, посреди которого стояли три небольшие, одетые в снежные юбки, ели. Снег на острове был избит заячьими тропами, и на осинках были заметны свежие поели.