– Илья видел, как она сидела с этой открыткой в руках. Говорит, что была похожа на зависший компьютер, который не реагирует ни на одну кнопку.
– К чему ты клонишь? – спросила я.
Мне в руку легла записка. Я развернула листок черной бумаги и увидела золотые буквы. Этот почерк и этот стиль мне были хорошо знакомы. Конечно, в реале никто бы не стал заморачиваться с оформлением, но в Меркабуре это – дело секунды и подтверждает авторство лучше любых подписей и печатей. Записка сообщала:
Инга!
У Маммоны есть слабое место. Открытка самоубийцы – это ключ. Только у вас есть то, с помощью чего им можно воспользоваться.
Эмиль Магрин.
Хорошо, что он не написал «дорогая Инга», или «уважаемая Инга», или что-нибудь вроде «у меня к вам просьба», а то бы я ему не поверила.
– Почему он сам не разберется с Маммоной, если знает, где у нее слабое место? – спросила я у Эльзы.
– Поверь, у него есть достаточно веские причины.
– Трудно ему верить. Контракт теперь годен только для того, чтобы селедку заворачивать.
– Он делает все, что может, но он может не все.
– А я, значит, могу? И почему ты решила, что мне можно видеть такие вещи, какие нельзя Софье? – спросила я.
– У тебя к ним врожденный иммунитет. – Эльза кивнула на Аллегру, которая крутилась рядом.
– Откуда ты знаешь?
– В записке ведь сказано: у Твари есть одно слабое место. Как думаешь, почему за тебя и Софью дают по четыре мнеморика?
– Потому что мы лучшие.
– Лучшие скрапбукеры, – рассмеялась Эльза. – Забавно звучит. Я думала, ты хоть что-нибудь понимаешь в скрапе.
Кристофоро Коломбо, до чего же она заносчивая, эта пигалица!
– И почему же, по-твоему?
– Тварь легко отбирает у скрапбукера все способности, кроме одной – той, что связана с его предназначением. Может и ее отобрать, но для этого маммонитам приходится очень сильно постараться. Дальше рассказывать?
– Давай. – Я не вполне уловила ее мысль, но заинтересовалась: слова Эльзы подтверждал тот факт, что Александра сохранила способность считывать чужие воспоминания, как игла проигрывателя – пластинку.
– В силу своей специализации ты не можешь забыть радость, а она и Тварь – несовместимы, как солнце и ночь. Если кто-то и способен остановить Тварь, то это твоя малышка. – В ее голосе прозвучали неожиданно мягкие нотки. – Она твой шлем и твой бронежилет.
Дио мио, да ей же нравится Аллегра! Я была убеждена, что для Эльзы все человеки на Том и этом Свете – это скопище гигантских амеб, путающихся под ногами и не заслуживающих сколько-нибудь значительного внимания. И уж никогда бы не подумала, что у нее вызовет симпатию карлица в шапке с бубенчиками и дурацком платье.