– Я польщена и рада! Рада и польщена! – расшумелась Аллегра, подпрыгивая, и мне пришлось на нее цыкнуть.
– Откуда ты знаешь про Аллегру? – спросила я Эльзу.
– Ты забыла – я дочь Магрина.
Это прозвучало так, словно она сказала: «Я дочь Дэвида Копперфильда, и меня распиливали двадцать тысяч раз».
Я бы очень хотела посоветоваться с Аллегрой, но не при Эльзе же! Поэтому просто положила записку в карман и пообещала, что подумаю. Эльза и глазом не повела – я так и не поняла, обрадовало ее мое решение или огорчило – но, где найти открытку, она мне рассказала.
И тут меня обуял азарт. Чем больше я размышляла, тем больше была уверена, что общие собрания никогда еще ни к какому результату не приводили. Серафим – конечно, забавный с этим своим «мурмяу», но, к чему устраивать представления с чаепитием и обменом тарелками, если надо поговорить о важном деле? Ей-богу, несерьезный у него какой-то подход. И чего мне зря время тратить?
Пока они тут будут лясы точить, я успею сделать дело, или я не дочь своих родителей. Софье я решила ничего не говорить. Совершенно ей незачем об этом знать. Мы с Аллегрой просто незаметно исчезли. Я взяла малышку за руку, мы с ней тихонько вышли на лестницу – и я вернулась в квартиру Аркадия, а Аллегра снова стала голосом у меня в голове.
Аркадий сидел на диване с отсутствующим видом, прикрыв глаза и тихо шевеля губами. До чего все-таки по-дурацки выглядит человек, который торчит на Том Свете!
– Радость, мы же с тобой справимся? – спросила я шепотом. – С тобой мы же горы перевернем, правда?
– Если это будет радостно, то перевернем море и затопим горы, – хихикнула Аллегра.
Как же я была рада, что в голове звучал ее прежний голос, так хорошо мне знакомый, а не тот, что я услышала в Меркабуре!
С самого начала я подозревала, что однажды встречу на Том Свете живое воплощение Аллегры, но никак не могла привыкнуть к тому, что ее внешность сильно отличается от того образа, что представлялся мне раньше.
Я почему-то была уверена, что моя внутренняя радость окажется высокой и стройной жгучей брюнеткой в ярко-зеленом бикини и перьях, словно только что сошедшей с движущейся платформы на карнавале в Рио. Из тех девушек, в которых безупречная внешность удивительным образом сочетается с внутренней наполненностью – белозубая улыбка заражает искренностью, а движения бедер естественно эротичны. Дио мио, какое же разочарование постигло меня, когда я увидела круглолицую лупоглазую карлицу в идиотском платье и шутовской шапке с бубенчиками! Вот откуда до меня в Меркабуре часто доносился перезвон колокольчиков. И еще голос! Мне всегда казалось, что он звонкий и высокий, как у запевалы детского хора, а моя ожившая Аллегра разговаривала низким хриплым полубасом, словно у нее был хронический ларингит, и она курила «Беломор».