Маяк Чудес (Мартова) - страница 249
Русских букв мой ленточный принтер печатать не умел, поэтому я выбила на нем только одно слово:
«PUSH»[26].
Ленту с буквами прикрепила под окном. Потом подумала и добавила еще одно слово сверху:
«EXIT»[27].
Табличку приклеила на дверь двусторонним скотчем прямо напротив своего лица: когда буду пытаться выйти, обязательно наткнусь на нее.
Я достала из сумочки черный конверт. Чего-чего, а решительности мне всегда было не занимать.
– Радость, ты готова? – спросила я Аллегру, которая подозрительно давно молчала.
– Я-то всегда готова, я как лучший в мире пионер! – отозвалась радость. – А вот готова ли ты?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты еще плохо меня знаешь.
Я чуть не подпрыгнула на унитазе. Это я-то плохо ее знаю? Хотела было возмутиться, но вспомнила, что еще вчера представляла себе Аллегру длинноногой зеленоглазой брюнеткой. Возможно, в ее словах есть доля истины.
– Радость, это нам помешает? – спросила я.
– Будет зависеть от тебя, – уклончиво ответила Аллегра.
Ну что ж, раз так, то я готова. Если и есть на том или этом свете человек, которому могу доверять на сто пятьдесят процентов, то это именно я.
Конверт был плотно запечатан. Стоило мне только надрезать краешек, как я сразу почувствовала премерзкий запах. Сначала решила, что это опять потянуло гарью из сожженной части квартиры, но потом догадалась: пахнет из конверта. Даже не знаю, как можно добиться такой вони. Разве что неделю не снимать носки, а потом положить их в тазик, добавить кислого молока и еще недельку помариновать.
Осторожно, двумя пальцами, я потянула за открытку, поймала ее лучом фонарика – и вздрогнула. Кристофоро Коломбо! Ну почему опять? Я ожидала увидеть все что угодно: топор палача и отрубленную голову, мифическое чудовище с оскаленной пастью, голый осенний лес, вампирский замок или бледную тень привидения, но уж никак не мертвую птицу – снова! Почему клетка, и перо, и капля крови?
– Посмотри издалека, – посоветовала Аллегра.
Я отодвинула карточку от себя. Клетка, накрытая черным меховым плащом и шляпой-котелком, издалека напоминала человека, сидящего на стуле. В руке персонаж открытки держал тросточку. В углу я заметила уже знакомый уродливый крендель.
Софья сказала, что застыла на месте и не могла пошевелиться, едва только посмотрела на открытку. Я ничего такого за собой не замечала. Конечно, это было гадко со стороны маммонитов – все время терзать мою свежую рану и напоминать о безвременной гибели Павлика, но это же еще не повод впадать в ступор. Я даже встала с унитаза, прошлась по ванной, открыла и закрыла кран с водой – все по-прежнему, я все еще на этом свете.