Причина была во мне. Но почему я ей так завидую? Можно сколько угодно восхищаться порхающей по сцене балериной, но никакой зависти не возникнет, потому как понимаешь, что тебе этого просто не дано. Это – не твое. Чувства смешивались и путались – восхищение и зависть, тьма и свет – как лучи в мнеморике.
Нестерпимо хотелось вылезти из кресла и хоть немного пройтись. Я уже вся извелась в нем, от жесткого сиденья лучшая часть моей фигуры стала плоской, разнылись ноги, болтавшиеся без опоры. Размеренное дыхание стен меня больше не раздражало, оно наводило на меня сонное оцепенение.
– Аллегра, если я отстегну ремень и спрыгну, мое тело там, в реальности, может сделать смертельный шаг вниз? Несмотря на защиту на двери? – поинтересовалась я.
– Не может, даже и не думай, – бодро ответила она.
– Почему ты так уверена?
– Это будет слишком нерадостно для нас.
Я сбросила туфли – какой в них смысл на Том Свете? – кое-как сложила ноги в позу «по-турецки» и закрыла глаза. Стало немного легче.
Четыре уровня сразу за каждую из нас обеих… Почему? Софья всегда знала, в чем ее сила. То есть, наоборот, она всегда считала особенности восприятия своей слабостью, но знала, что именно это и позволяет ей работать с потоком так, как никто другой не смог бы. Она была уверена. А я?
Я открыла глаза и схватила микрофон.
– Яблочко, покажи мне, как я познакомилась со своей внутренней силой.
– Стой! – заорала Аллегра. – Не надо, нерадостно будет!
Поздно. Смысл ее слов дошел до меня, когда я уже нажала зеленую кнопку. Яблоко все быстрее и быстрее катилось по краю блюдца, пока я не увидела то, что совсем недавно мне удалось вспомнить с большим трудом. На экране мчался навстречу мне туннель, одна за другой показывались из-за поворота освещенные витрины с такими родными и знакомыми вещами: велосипед, Венера Милосская, пианино, джинсы, полароид, гигантская зачетка и полосатый зонтик – это был тот самый момент, когда я впервые услышала голос Аллегры. А потом я увидела на экране такое, от чего чуть не выпала из кресла.
Блюдце показало потолок туннеля. Там, наверху, надо мной летела прекрасная незнакомка. Появись она в нашем мире, киношники подрались бы за право взять ее на роль королевы эльфов. Но девушку с таким тонким телосложением и с таким ярким блеском в огромных зеленых глазах можно встретить только на Том Свете. Легкое платье цвета морской волны струилось на ветру, изящные руки в браслетах едва уловимо управляли полетом, черные волосы рассыпались по плечам густыми локонами. Но самым удивительным было ее лицо. Бывают в нашем мире такие рожи: один раз взглянешь – и тут же хочется «развидеть» обратно. От лица же прекрасной незнакомки невозможно было оторвать глаз. В нем не было ни тени надменности или самовлюбленности, как это бывает у красивых и уверенных в себе женщин. Ее лицо располагало к себе, как накрытый стол и тарелка горячего супа – уставшего и продрогшего путника. И дело было не столько в правильных чертах, приветливой улыбке и веселой ямочке на щеке, сколько в искреннем, открытом выражении. На ее лице читалось: «Я по-настоящему рада видеть тебя».