На экране промелькнули «Сборник тезисов» и кулон, потом фокус снова переместился на незнакомку в зеленом платье.
– Они до сих пор вспоминают тебя и твой комплимент! – Я помнила эти слова и прочла их по губам.
Это были слова моей Аллегры. И та, что произнесла их на экране, ни капли не была похожа на карлицу с бубенчиками, которую я встретила на Маяке Чудес.
Глава тринадцатая. Я создан для того, чтобы нарушать правила
Софья
3 июня, вот-вот наступит подходящее время
Маяк Чудес
– На Маяк нельзя прийти без приглашения, так уж он устроен, – говорит Серафим, не столько обращаясь к незваному гостю, сколько размышляя вслух. – Интересно, кто мог передать ему свое приглашение?
Манул погрузился в свое кресло так, что наружу торчат только голова и коленки. Кресло недовольно скребет по полу передней лапой. И снова этого не замечает никто, кроме меня.
– Мне не нужно приглашение, – отвечает тот, кто назвал себя Брецелем. – Я создан для того, чтобы нарушать правила.
Его имя то ли мне смутно знакомо, то ли что-то означает, но не могу вспомнить, что именно. Этот человек напоминает мне готический собор. Когда смотришь на строгие и правильные формы величественного сооружения, разглядываешь причудливые фигурки на стенах, узенькие окошки и резные башенки, очень хочется узнать, что там, внутри. Но, заглядывая в пустынное, прохладное пространство, видишь теряющиеся во мраке своды и дрожащие огоньки свечей, слышишь гулкое эхо своих шагов, вдыхаешь запах ладана – и становится не по себе. Здание подавляет тебя своим величием, оно хранит в себе слишком много истории, слишком много чужой боли и чужих надежд, слишком много воспоминаний. Оно просто «слишком» для тебя – и все тут, и когда выходишь на свет, то всегда испытываешь облегчение.
Так и Брецель – смотришь на его приятное, в сущности, лицо, на утонченные и вместе с тем не лишенные мужества черты, и в голову закрадывается мысль, что он, должно быть, очень интересный человек, с которым есть о чем поговорить. Но стоит только взглянуть в его голубые глаза, как сразу же хочется сбежать от него подальше, да вот только тело отказывается слушаться.
Если снять на видео, как бушует мощный ураган, и в самый его пик остановить просмотр, то можно получить приблизительное представление о том, что скрывает взгляд Брецеля: в застывшей картине, разрушительной по своей сути, есть свое великолепие, завораживающая красота силы, перед которой невозможно устоять. Мне хватает одного взгляда, чтобы у меня раз и навсегда пропало желание смотреть ему в глаза.
Я перевожу взгляд на стену, и мне совсем не нравится то, что вижу. Стрелка на «Чудометре» – приборе, заменяющем настенному зайцу левый глаз – которая раньше держалась на делении «норм.», теперь склоняется в сторону ноля.