.
Жуткая картина виделась с левобережья погорельцам, выбравшимся на берег. Никто не хотел уходить к избам, все стояли и смотрели как завороженные на огромный пожар, в котором сгорал город. От рушившихся балок и стропил взлетали вверх искры. На берегу слышался плач и бабий вой словно по покойнику.
Александр Маркович стоял с княжичем на руках, не сводя глаз с пожара.
— Что это? — неожиданно раздался голос отрока>2.
— Проснулся, сынок. Это пожар.
— А что горит?
— Наш город.
— А мы?
— А мы уж на другом берегу.
— Как? И ты не разбудил меня? Как же так?
— Ты не захотел просыпаться, Миша. Я будил тебя.
— А где Сысой?
— Не знаю.
— Опусти меня на землю. Что я, маленький?
Александр Маркович опустил княжича, подал ему сверток.
— Вот тут кафтан, сапоги. Одевайся.
Хотел помочь ему, но тот сердито оттолкнул руку.
— Я сам.
А между тем лодьи высаживали на берег все новых и новых людей. Наконец прибыл и сам дворский. Отыскал княгиню, отирая со лба копоть, сказал:
— Слава Богу, кажись, всех с берега вывезли.
— А где князь? — спросила Ксения Юрьевна.
— Святослав Ярославич должен был через Владимирские ворота выйти. Мы так сговаривались, ему те, а мне эти — Волжские.
— С чего началось-то, Назар?
— Кто знает. Може, от свечи, а може, и от Бога.
— Так грозы вроде не было.
— Кто знает. Спали ведь все без задних ног.
Подошел денежник>3 Орефий, тоже с обгорелой бородой и в прожженном кафтане.
— Назар, меня с первой лодьей отправишь.
— Само собой.
— Не забудь смотри.
— Не забуду, Орефий, не бойся. Княжья казна мне, чай, тоже не чужая. Поди, поплавило все там?
— Огонь не тать>4, деньгу не уведет. А что поплавило, перекуем.
— Э-э, брат, кому он и похуже татя.
— Только не мне,— отвечал денежник гордо.
И действительно, денежник в княжестве, пожалуй, самый богатый человек. Из серебра, поставляемого ему князем, он кует деньги, используя специальные матрицы, и получает за работу четыре из ста изготовленных монет. А Орефий, к примеру, умудрился изготовить матрицу с собственным портретом и именем.
Еще князь Ярослав Ярославич однажды, призвав его, спросил:
— Почему ты на гривнах себя чеканишь?
— А кого ж мне чеканить-то, князь? — спросил Орефий, изобразив в лице недоумение.
— Как кого? — удивился Ярослав.— Князя.
— Какого?
— Ты что, дурак? Или прикидываешься?
Орефий, конечно, прикидывался, но злить князя не схотел, согласился:
— Дурак, Ярослав Ярославич.
Князь уловил двусмыслицу в ответе, усмехнулся, погрозил ему пальцем.
— Ну лис, ну лис ты, Орефий.
И денежник осмелел:
— Так ведь князей-то, Ярослав Ярославич, много. Ныне ты, завтрева кто другой. А за деньгу кто отвечает? Я. Ты ж завтрева узришь ногату с изъяном, с кого спросить? Глянешь и увидишь: Орефий. Вот меня тоды за ушко и на солнышко.