.
Они поднялись по скрипучей лестнице, еще пахнущей смолой, вошли в горницу, где пировали гости. Впрочем, их не так и много было: помимо князей, трое или четверо тверских бояр и с десяток московских. Святослав с Данилой сидели рядом во главе стола. Увидев в дверях Михаила с пестуном, Святослав, видимо уже захмелевший, сказал громко:
— А вот и мой брат, Михаил Ярославич, прошу любить и жаловать.
Все застолье оборотилось к дверям. Князь Данила вылез из-за стола, улыбаясь, приблизился к Михаилу, протянул руку.
— Ну, здравствуй, брат.
— Здравствуй,— протянул отрок свою.
Данила Александрович взял маленькую ладонь княжича, пожал не сильно, представился:
— Я князь Данила.
— А я Михаил.
— Ну, вот и славно, вот мы и друзья с тобой. Садись с нами, Михаил, выпей на помин души дяди нашего, Василий Ярославича, Царство ему Небесное.
— Я не пью.
— Как так? Почему?
— Это грех.
— Вот новое дело. Кто ж это тебе сказал, что пить грех? Уж не кормилец ли?
— Я сам знаю.
— Значит, пить не будешь?
— Буду.
— Ну, это другое дело.
— Сыту буду.
— Ну, сыту так сыту,— согласился князь Данила.— А ну-ка, подвиньтесь, дайте брату с пестуном место за столом.
Места было достаточно, пестун с княжичем присели к столу. Им налили сыты, заставили вместе со всеми выпить в помин великого князя Василия Ярославича. И тут же словно забыли о них. Начался, а точнее, по всему, продолжился разговор, прерванный приходом княжича Михаила.
— Вот я и опасаюсь этого числа,— заговорил князь Данила,— Как бы опять на Руси не повторилось то, что при отце моем случилось. Тогда ведь в Новгороде-то первых числен-ников-то перебили. Отцу великих трудов стоило умилостивить Орду, уговорить не ратиться с Русью.
— Да,— вздохнул Святослав,— и Суздалыцина баскаков перебила, тоже Невскому расхлебывать пришлось.
— Что и говорить, досталось отцу лиха, может, оттого и пожил мало. Кабы нам того же хлебнуть не пришлось. С числом татары шутить не любят.
Когда, закусив жареной вепрятиной, пирующие снова взялись наполнять кубки, Александр Маркович поднялся и, встретившись с вопросительным взглядом Святослава, знаком объяснил: «Мы пойдем. Отроку спать пора». Даже правую ладонь к уху приложил, изображая подушку.
Князь Святослав кивнул согласно: «Ступайте».
Едва в опочивальне своей улеглись и свечу загасили, княжич спросил:
— Александр Маркович, а что это за число, про которое князь Данила говорил?
— Ох, Мишенька, то Орда окаянная наших людей пересчитывает, специально на то численников своих на Русь шлет.
— Зачем?
— Как же. Чтоб каждую душу христианскую данью обложить.