— Я что, маленький — баб в мужские дела мешать.
Ничего не поделаешь, княжичей в воины посвящают в трехлетием возрасте, а уж в десять они «сам с усам». А в двенадцать вон уж и на рать побежал.
Когда княжич ушел, Александр Маркович наконец спросил Семена:
— Но ты-то, ты, кормилец, должен был отговорить его. Задержать.
— А я, думаешь, молчал? Но ему вожжа под хвост попала. Рассвирепел и едва плетью меня не отходил. И прогнал. Да-да, Маркович, именно прогнал. Поэтому я и вернулся. Если б он меня не выгнал, ты б доси ничего б не ведал. Думаешь, Александр сказал бы тебе? Как же, жди. Это он разговорился, потому что видит, что все открылось.
Ну что ж, Семен был прав. Действительно, без его возвращения все обстояло бы еще хуже. Княжича с дружиной нет. Где он? Что с ним? Где искать его? Теперь хоть, по крайней мере, известен путь его и намерения.
— Вот что, Семен, бери с собой двух-трех отроков, заводных коней и гони что есть духу во Владимир к митрополиту Петру. Пусть отговорит дурачка.
— Успею ли?
— Должен опередить его. Он с обозом, ты налегке и должен обогнать дружину. Скачи. И немедля. Сейчас же.
— Но я не думаю, что митрополит благословит отрока.
— Ясно, что не благословит. Но этого мало. Надо отговорить мальчишку, а кроме владыки, уж никто не сможет этого.
Во Владимире Семен поймал митрополита после службы по выходе из храма.
— Святый отче, я только что прибежал из Твери по очень важному делу.
— Пройдем ко мне, сын мой,— пригласил владыка.
В келье, имевшей лишь стол, лавки и образа в переднем углу, митрополит Петр, перекрестившись, сел к столу, снял с головы митру. Налил себе сыты в обливную кружку, спросил Семена:
— Будешь?
— Буду, владыка.
Налил Петр и гостю в другую кружку. Медленно выпил свою, отер рукой усы.
— Ну так что стряслось у вас, сын мой?
— Княжич Дмитрий, оставшись за отца, отбывшего в Орду с выходом, собрав себе дружину, отправился ратоборствовать на Нижний Новгород.
— Как? — поднял в удивлении мохнатые брови митрополит.— Насколько я знаю, он еще отрок.
— Вот именно, владыка.
— И при чем тут Нижний?
— Кто-то сболтнул ему, что там замятия.
— Какая замятия? Там на стольце Михаил Андреевич. У него все вроде спокойно.
— Отрок вообразил себя новым Святославом, рвется на рать.
— Хых,— улыбнулся митрополит.— Дите. Что тут сделаешь? Кормилец, видно, красиво расписал ему Святослава.
— Было такое, было,— вздохнул Семен, не уловив, в похвалу ли кормильцу молвлено или в осуждение, а потому опасаясь, не спросит ли старец: а кто ж был у него пестуном?
Но митрополит, слава Богу, не поинтересовался, заговорил о другом: