— Что же делать? Михаил Ярославич в Орде.
— Вот-вот. Он в Орде, а Юрий-то Данилович в Москве.
— Ну и что?
— А то, что они хотят его на стол звать.
— Как? Ведь Новгород испокон за великим князем был.
— Был, да как бы не сплыл, Федя. Новгород всегда старался вольным в князьях быть.
— Но что им плохого сделал князь Михаил Ярославич?
— Невский вон сделал славянам одно хорошее, и то выгоняли. Так что не ищи, Федор Акинфович, причину, которую сам створил.
— Михаил Климович, ты меня обижаешь.
— Не время обижаться, Федя. Не время. На всякий случай готов будь.
— К чему?
— Как к чему? К побегу.
— Да вы что, мужи? Как же я буду в глаза Михаилу Яро-славичу смотреть?
— Наше дело, Акинфыч, было предупредить тебя: зреет замятия. А там сам решай.
Стюрка, вчерашняя рабыня, накрепко привязала к себе Юрия Даниловича. От ее прелестей совсем потерял голову молодой князь. И сам не заметил, как начал исполнять бе-зукоснительно просьбы своей наложницы.
Уже во вторую ночь их жаркой любви попросила Стюрка князя выкупить у Родиона Несторовича и ее тетку.
— А то мне скучно тут. Все на меня косятся. А тетка Мотря родной человек, все ж будет повеселее. Да и к тому же она мастерица по шитью. Выкупи ее, Юрий Данилович, не прогадаешь.
— Ладно. Будет тебе Мотря,— отвечал князь, задыхаясь от страсти.
И уже на следующий день привезли Мотрю во дворец. Стюрка обняла ее, шепнула радостно:
— Вот и опять мы вместе.
Никакого родства меж ними не было. Встретились они в плену, когда их, забитых в колодки, гнали в Киев. Мотря — крестьянская девушка, не очень привлекательная, невольно потянулась к Стюрке, по ее понятиям, ослепительно красивой, и даже стала ей прислуживать. Хотя прислуживание в плену между двумя колодочницами сводилось лишь к уступке лучшего места на ночлеге, большего куска хлеба, брошенного стражей. Но это в полоне и более ценимо. Там они и поклялись никогда не расставаться. Даже хотели было назваться сестрами, но Мотря, справедливо оценя свою незавидную внешность, молвила:
— Давай, Стюра, буду я тебе теткой. Ну какая я тебе сестра с моей-то рожей.
На том и порешили и своим спутникам по несчастью вдалбливали, что они родственницы. Когда их привезли в Киев на Почайн, чтобы везти оттуда водой в Царьград на невольничий рынок, на их счастье, появился там Родион Несторович. Увидел красивую полонянку, предложил за нее хорошую цену, заранее предвкушая обладание ею. Та вдруг разрыдалась:
— Без тети не пойду.
Пришлось Родиону Несторовичу раскошелиться на «тетю», правду сказать, в дальнейшем он ни разу не раскаялся в этом. Мотря оказалась сущим кладом. Обшивала не только его семью, но и даже дворню боярина.