Обосновавшись на Городище — пристанище всех князей,— он обживал дворец, веля каждый день топить все печи, тем более что начиналась зима:
— Чтоб живым духом пахло, не мертвечиной.
Живой дух во дворец привносила и Стюрка, переходя по горницам, бормотала молитву заговорную, отгоняя отовсюду злых духов.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа,— крестилась она.— Стану я, раба Божия Стюрка, благословясь. Поднимается царь грозная туча, и под грозною тучей мечется царь-гром, цари-ца-молонья. Как от царя-грома и от царицы-молоньи бегут враги и дьяволы лесные, водяные и дворовые и всякая нечистая тварь в свои поместья — под пень и под колоду, во озеро и во омуты, и так бы бежали от живущих во оных хоромах и от меня, рабы Божьей Стюры, и света души моей князя Юрия бежали всякие враги и дияволы лесные, водяные и дворовые под пень и под колоду, во озеро и во омуты безот-пятно, безотворотно, век по веку, отныне и до века, аминь.
Княженье Юрия Даниловича в Великом Новгороде, как он считал, началось вполне успешно. Корел усмирил, погорельцам долги простил. Куда уж лучше? А то, что там владыка что-то бурчит, пусть его. Может, и впрямь из ума выжил к старости.
Из Москвы от брата Бориса и Родиона Несторовича тоже вести вполне благополучные. И вдруг громом средь ясного неба явилось на Городище уже в конце зимы посольство от хана:
— Князь Юрий, великий хан положил на тебя гнев свой. Царь Узбек зовет тебя.
— За что? — перетрусил Юрий Данилович.
— За то, что ты не явился пред его светлые очи.
— Но я думал, зовут лишь великих князей.
— Звал царь всех. Но это не все. Ты, воспользовавшись отсутствием великого князя Михаила Ярославича, захватил его земли, грозил его городу. Царь Узбек взъярен твоим самоуправством и немедленно требует тебя на суд.
— Но какой будет суд царя? — свял князь Юрий.
— Справедливый и беспощадный.
«К чему он может присудить? — подумал бедный князь,— Неужто?»
Татарин, словно услыша мысли его, молвил вполне откровенно:
— Может, и к смерти. На это будет воля царя.
— Когда ехать?
— Хоть сейчас. Мы готовые и будем провожать тебя до самого царя. Мы отвечаем перед ним за твою голову.
Это приглашение на ханский суд испугало князя. Он по себе знал, как скоры властью владеющие на расправу. Когда-то он, и глазом не сморгнув, обрек рязанского князя на смерть. Неужто пришел его черед подставлять свою выю под меч палача?
Ночью, лежа со Стюркой, он поведал ей о своих опасениях.
— Бежать надо, милый,— молвила ласково наложница, прижимаясь всей грудью к ненаглядному.
Однако на сей раз чары не сработали. Юрию Даниловичу было не до Стюркиных прелестей. Страх подавил в нем все желания, он даже оттолкнул ее.