Где было князьям отказываться: зять хана. И все полагали, что от имени хана Юрий Данилович и действует.
Когда Юрий Данилович прибыл в Суздаль, там сидели братья-князья Александр и Константин Васильевичи, встретили они его вполне дружелюбно. И он, напившись на вечернем застолье, вдруг расхвастался:
— Я подыму всех против Михаила. Переяславль, Ростов, Углич, Кострому. Вот где он будет у меня,— сжимал князь кулак и стучал по столу.— Новгород уже за меня, там меня два года ждут.
— Но, Юрий Данилович,— пытался как-то образумить хвастуна князь Александр,— у Михаила Ярославича ярлык на великокняженье. Как же так?
— Плевал я на его ярлык. Хан Узбек мне родня, и он говорил, что теперь вся Русь будет у моих ног.
Кавгадый, слушая эту пьяную болтовню, морщился, но не осаживал князя, не желая ронять перед другими его достоинство. Все же он действительно теперь родня хану, хотя и хвастун.
«Сделаю ему замечание наедине, когда протрезвеет»,— думал ханский посол. Но и назавтра, увидев трезвого Юрия, не решился Кавгадый поминать ему пьяные речи.
«Черт с ним, пусть болтает. Когда всерьез возьмется за оружие, тогда и осажу молодца».
После отъезда Юрия Даниловича из Суздаля князь Александр Васильевич сказал брату:
— А ты знаешь, Константин, не нравится мне эта затея поднять всех против великого князя.
— А мне, думаешь, нравится?
— Я думаю, надо предупредить Михаила Ярославича.
— Я тоже,— согласился Константин, не имевший привычки возражать старшему брату.
И уже на следующий день поскакал из Суздаля в сторону Твери поспешный гонец с тревожной грамотой:
«Михаил Ярославич, из Орды воротился Юрий, князь московский, породнившийся ныне через жену с Узбеком. Грозится поднять на тебя всех князей от Суздаля до Костромы. Вчера потек к брату в Переяславль, оттуда пойдет на Ростов и Углич. Не пора ли унять молодца? С ним пока лишь около двухсот татар и посол Узбека, некий Кавгадый, который пока отмалчивается. Стерегись, князь. Александр, Константин».
Встреча братьев Даниловичей в Переяславле была искренне трогательной. Князя Ивана даже слеза прошибла.
— Уж и не чаял зреть тебя,— говорил он, обнимая брата.— Сказывали, хан на тебя великий гнев положил.
— Было, Ваня, все было. Голова моя, считай, на волоске висела, готовился уж постриги в святой ангельский чин вершить, собороваться. Ан мимо,— улыбался Юрий Данилович, оглаживая лицо брата,— А ты-то, ты-то, Ваня, забородел, взматерел.
— Я уж, брат, и отцом стал в твое-то отсутствие.
— Да ну?
— Сыну Семену уж год исполнился.
— Обскакал, обскакал старшего брата,— засмеялся Юрий и шутливо погрозил брату.— Нехорошо, Ваня. Я только женился, а ты уж и сыном обзавелся. Кажи жену свою, кажи.