Он тихо оттолкнулся от берега и стал огребаться веслом. Старик оказался словоохотливым. Начал рассказывать о жизни своей:
— У меня ведь старуха три года тому померла, один остался. Рыбалить уж силы не те, да и для кого? Вот и подался в перевоз. Мне много ли надо? Ежели гривну в месяц выколочу, я и князь.
— Послушай, князь, а где ты живешь? — спросил Антоний.
— А эвон у берега клеть,— указал старик вперед.— То мой дворец.
— Не пустишь ли нас ночевать на недельку?
— А сам куда? — усмехнулся старик.
— Что, у тебя родни нет?
— Да в веске>1 есть кум, такой же пенек, но у него у самого вроде моих хоромы.
•Веска (весь) — селение, деревня.
— Мы хорошо заплатим.
Старик притих, потом вздохнул:
— Вы, вижу, не из мизинных, вам ли в мою нору лезти?
— Нам надо у берега быть, понимаешь? Из Нижнего должен наш струг прийти, прозевать не хочется.
«Ну Антоний, ну хват,— думал весело Феофан,— Экие кружева плетет, впору и мне поверить».
— Вы наперво поглядите клеть-то мою, а то испужаетесь.
— Не испужаемся, в походах и под елкой ночевать доводилось, а тут какая-никакая крыша. Окно-то есть?
— Есть, да в него видать худо.
— Отчего?
— Так оно пузырем бычьим затянуто.
— Ничего. Узрим как-нибудь.
Старик подогнал лодейку к берегу, высадил бояр и, кинув весло на дно посудины, поволок ее за собой к избе. Перехватив удивленный взгляд боярина, пояснил:
— Украсть ведь могут, а она, вишь, кормилица у меня. А лодейка из осины, что пушинка.
Подтащив свою «пушинку» к самой двери, старик развязал веревку, служившую запором, открыл дверь.
— Пожалуйте, господа, смотрите.
— Дверь-то не запираешь, не боишься воров?
— А у меня красть-то нечего, разве что печку, так ее не подымешь,— усмехнулся старик.
Клеть и впрямь была небольшой. Шага четыре в длину и чуть меньше в ширину. У двери справа была глинобитная печка, устроенная по-черному, то есть без трубы. И справа же, за столбом, подпиравшим матицу, было ложе, напоминавшее банный полок. Напротив ложа светилось небольшое оконце, затянутое пузырем, а к нему приткнут стол из грубо тесанных досок, на котором стоял горшок с глиняной кружкой. Стены и потолок были крепко прокопчены. Видя, что его «хоромы» не очень понравились гостям, старик сказал:
— Я могу дойти до рыбака, тут недалеко, у него изба поболе, однако, будет.
— Нет-нет,— сказал Антоний.— Эта нам подойдет. Нам только на неделю. Сколько б ты хотел за нее?
— Да что за нее брать-то, неловко даже,— замялся старик.— Ежели пару ногат али хотя б одну.
— Мы даем тебе гривну.
Старик даже рот разинул от удивления.
— Но с условием,— продолжал Антоний,— ты идешь на Торг, покупаешь корчагу вина или меда и отправляешься к своему куму на неделю. И тут не появляешься. Впрочем, и в городе тебе делать нечего. Согласен?