— М-да,— вздыхал Михаил Ярославич.— Ныне Тверь на Руси что остров спасения.
— Значит, не зря мы к Ногаю ездили.
— Выходит, не зря.
Они въехали в крепость через Владимирские ворота. Кто-то от радости ударил в колокола на Святом Спасе. И здесь народ ликовал, встречая Михаила, словно он привез всем избавление от лиха.
Но более всех радовалась сама княгиня Ксения Юрьевна, встретившая сына на крыльце. Обняла, заплакала, шептала:
— Слава Богу, живой.
— Живой, мама, живой. Как вы тут?
— Сам видишь, пока целы. Бог милует.
Обнялся князь и с кормильцем, явившимся тут же на крыльце.
— Ну, Александр Маркович, как тут управлялся без меня?
— Да помаленьку. Но вот народу много прихлынуло. Не ведаю, как прокормить.
— Не давай бездельничать, сами прокормятся.
— Здесь во дворце и семейство московского князя.
— Данилы Александровича?
— Ну да. И сам он тут же. Эвон старший его сын, Юрий, стоит.
— Уже здоровый балбес.
— Именно, Михаил Ярославич. Ругается по всякому пустяку, требует себе отдельные хоромы. А где ж их взять ныне?
— А что князь Данила?
— А князь говорит, не обращай, мол, на дурака внимания: молодо-зелено.
— Ну, веди нас, Александр Маркович, кажи теперь наше место. Поди, все забито?
— Нет, твоя горница не занята, Михаил Ярославич. Я запер ее, чтоб не влез кто силодером, тот же Юрий хотя бы.
Тут Александр Маркович наклонился за спину князя:
— Ты к-куда, косоглазый. Кыш!
— О-о, Александр Маркович, ты уж не гони мальчишку. Его мне Ногай в сыны подарил. Не бойся, Аксай, это мой главный боярин.
И татарчонок проследовал за князем во дворец, как приклеенный к его кафтану.
После обеда, спроворенного тут же, в светлице князя, дворским Назаром, собрались к Михаилу Ярославичу невольные гости его из вятших. Князь Данила с сыновьями Юрием и Иваном, дмитровский наместник, бояре кашинские и даже коломенский старшина, был тут и Сысой с Александром Марковичем.
— Ну, что будем делать? — начал разговор князь Михаил.
Все мялись, вздыхали, поглядывая друг на друга. Ясно было, что всех давно мучил этот вопрос: что делать?
— Надо собрать дружины и ударить им в хвост,— неожиданно сказал княжич Юрий.
Столь решительное заявление безусого юноши отчего-то рассмешило Александра Марковича. Да и все заулыбались. Данила Александрович осадил сына:
— Ты б помолчал, Юрий.
— А что, не правда, что ли?
— Правда, да где ж ты ныне наберешь хороший полк?
— А вон народ по всем четырем посадам кишмя кишит.
— Кишат бабы, старики да ребятишки. Ныне вон половина Руси рассеяна, рассыпана. А он, Дюденя-то, раз в десять сильнее всех наших дружин и, сдается, на Новгород путь держит.