Однажды раввин Глассман сказал, что осознал, что хочет учиться на раввина еще будучи учеником средней школы. Честно говоря, я думаю, Бог выбрал его предназначение среди тысячи всевозможных путей. Он слишком беспристрастен и мудр, чтобы быть обычным человеком.
Да, мне было суждено провести остаток ночи с прилипшей банановой кашицей на моих джинсах. И нет, Джессика все еще не разговаривает со мной. В отличие от Миранды.
– Это была очень весело, не так ли? – задорно спросила Миранда, когда мы сели в машину Джессики в конце вечера.
Джесс завела двигатель, а я, прежде чем сесть, подложила полиэтиленовый пакет на сиденье, чтобы не испачкать его
Джессика фыркнула себе под нос.
– Да, все было чудесно, – ответила я. Словами не передать, как я люблю, когда надо мной смеется целая группа школьников, да и в придачу к этому, я пахну как детское пюре. Где мне можно записаться на следующую встречу?
– Мне жаль твои джинсы, – сказала Миранда с переднего сиденья. – Я рада, что ты пришла. Было не так много детей из ЧА>[18].
– В Академии не много евреев, – я откинулась на спинку сиденья. При малейшем движении я чувствую, как подомной шуршит пакет. Вероятно, количество евреев не превышает 15-20% учеников Чикагской Академии, да и к тому же, ЧА далеко не самая большая школа в Чикаго.
– Они думают, что мы богатые снобы, – ляпнула я.
Миранда, повернувшись, посмотрела на меня, в то время как Джессика полностью сосредоточилась на дороге, ведущей домой.
– Люди не считают меня снобом, они считают меня жирной, но они полагают, что ты сноб, потому что ты красивая и мало улыбаешься.
– Улыбки переоценивают.
Джессика фыркнула себе под нос, а Миранда наоборот выглядела воодушевленной, продолжая возбужденно болтать:
– Улыбка продлевает жизнь. А ты знаешь, что когда ты хмуришься, то работают больше мышц, нежели когда ты улыбаешься?
– Ты знаешь, сколько энергии уходит на разговоры, в отличие от того, когда ты молчишь?
Я и вправду сказала это вслух? О Боже. Миранда, прикусив губу, отвернулась и вжалась в сиденье.
Я не это имела в виду. Я просто хотела, чтобы меня перестали попрекать тем, в чем я не права. Джессика остановила машину. Я думала, что вывела ее из себя, и она выкинет меня за шиворот прямо посреди дороги, но потом я поняла, что мы подъехали к моему дому.
Придерживая статусу «я-не-очень-хороший-и-не-улыбчивый-друг», я открыла дверцу машины и ступила на тротуар.