«Влюблен в Роуан Мэйфейр».
– Почему она это сказала? – дрогнувшим голосом спросила Мона.
– Не знаю, – изображая невинность, ответил Оберон. – Все, что мне известно, это то, что Роуан – единственная живая ниточка, которая связывает меня с внешним миром. А потом вдруг появляешься ты, дорогая бабушка, и хочешь спасти нас. Ты ведь ребенок? Во всяком случае, похожа на ребенка. Любишь переодеваться в мамины платья?
– Ты всегда не в духе? – поинтересовался я. – Или это заточение на тебя так подействовало?
Оберон безрадостно рассмеялся и посмотрел на мертвую женщину на полу.
– А ты коварный парень, – сказал он. – Я родился со знанием о том, что мои Отец и Мать обречены. – Оберон улыбнулся. – У Отца не хватало темперамента, чтобы контролировать молодых самцов. Втайне от него постоянно рождались новые Талтосы. Можно сказать, я с рождения пел грустную песню. И потом… – Оберон выдержал паузу, зевнул и продолжил: – Разве может управлять Талтосами тот, кто не в силах убить нежелательных новорожденных и тех, кто рожает, несмотря на запрет? – Оберон покачал головой. – Другого способа я не вижу. Разве только надеть на самок пояс безбрачия. Это можно было бы сделать. Знаешь, современные нейлоновые пояса или что-то вроде того. Но это, конечно, не методы Отца и Матери.
– А чем здесь занимался Скрытый народ? – спросила Мона, стараясь говорить уверенно. – Вы просто беззаботно жили на острове?
– О, конечно нет, – возразил Оберон. – Отец и Мать устроили нам чудесную жизнь. У Отца был прекрасный самолет. Он сейчас где-то в Нью-Йорке, стоит сиротливо на привязи, как игрушки Грустного Мальчика[25], которые ждали его возвращения. На этом самолете мы летали в самые крупные города мира. Мне особенно нравились Рим и Бомбей. Я бы не прочь снова посетить их… Лондон, Рио, Гонконг, Париж. И Мехико. Нас возили повсюду. Нас научили притворяться людьми. Во время наших путешествий Мать и Отец полностью нас опекали. Отец был очень строг и очень осторожен. Ни телефонов, ни Интернета. Возможно, это было ошибкой с его стороны.
– Вы когда-нибудь хотели сбежать? – спросил Квинн.
– Только не я, – пожав плечами, ответил Оберон. – Я любил Скрытый народ. Кроме того, люди обычно убивают самцов Талтосов. Самок они оставляют. Они их используют. Но самцов всегда убивают. Это всем известно. У нас здесь была вполне сносная жизнь. К нам приезжали хорошие учителя. Отец привозил их, каждого на один курс – на две-три недели. Естественно, они не знали, где находятся, но это их не волновало. В главном здании у нас была отличная библиотека: книги, фильмы и прочее.