– Хм… – Мне не давал покоя этот остров. Я сожалел, что отказался от прогулки по джунглям. – Где сейчас Талтосы?
– Удовлетворишься коротким ответом или рассказывать по порядку?
– Ты шутишь?
– Ладно, Миравиль и Оберон провели утро и часть дня в доме на Первой улице в компании Долли-Джин и тетки Оскар, – начал Стирлинг. – Это было довольно забавно. Временами я думал, что у меня галлюцинации. По всей видимости, тетка Оскар не покидала свои апартаменты во Французском квартале уже много лет. Помнишь, она надевала по три-четыре платья сразу?
– Да, конечно помню, – сказал я. – Она распространяет обо мне ужасные слухи. Я бы с ней поговорил, но, если ей действительно больше ста лет, боюсь, у нее сердечко не выдержит.
– Правильное решение. Когда Долли-Джин позвонила тетке Оскар (телефон она по-прежнему держит в холодильнике), та согласилась приехать на Первую улицу при условии, что за ней пришлют машину. В конечном итоге она провела день с Долли-Джин и Майклом, потчуя «ходячих младенцев» занимательными историями. Или это Оберон и Миравиль потчевали их? Не скажу точно, но мы с Майклом все старательно записали для грядущих потомков. Миравиль была в шоке от большинства рассказов старушек, но Оберон пребывал в восторге. Долли-Джин и тетка Оскар показались ему самыми забавными человеческими существами из всех, кого ему приходилось встречать. Он хохотал, топал ногами и стучал ладонями по столу.
Меня очаровали все, включая тетку Оскар. Под красно-коричневым пальто с лисьим воротником на ней действительно были надеты три или четыре платья, а еще черная шляпка с розочками и вуалью. И глаза у нее действительно похожи на яйца. Войдя в дом, она принялась левой рукой осенять крестным знамением все углы, а правой перебирала четки. Вслед за ней в столовую поднялся целый батальон восхитительных двенадцатилетних мальчиков. Вскоре они обнаружили бассейн и с радостью приняли предложение поплавать. Вполне возможно, они все еще там плещутся. Очевидно, эти мальчики никогда в жизни не купались в бассейне.
Стирлинг умолк.
Появился ослепительный дуэт. Оба вырядились в широкие куртки с накладными карманами и слаксы цвета хаки, Квинн был в рубашке с открытым воротом, а Мона в водолазке оливкового цвета, – полная противоположность их обычному строгому стилю.
Оба бледные и немного осунувшиеся. Благодаря пиршеству на острове голода они не испытывали, но, по всей видимости, это мрачное приключение потребовало от них больших затрат энергии. Квинн выглядел совершенно измотанным, а хрупкая Мона – израненной или больной.