На секунду я увидел в ней ту изможденную девочку, которой она была, когда сбежала из Мэйфейровского центра, и мне стало не по себе.
Стирлинг встал, его одарили поцелуями и дружескими объятиями.
Я поймал Мону за руку, она наклонилась ко мне и поцеловала в губы. Ее лихорадило, я чувствовал жар, словно в теле Моны сгорали все ее былые мечты.
Она сразу перешла к делу.
– Роуан уже должна знать, живы они или умерли, – сказала она и только после этого села в кресло и закинула ноги на стол.
– Дорогая, они мертвы, – сказал Стирлинг. – Это точно. Температуру их тел подняли примерно до сорока градусов, а потом подсоединили ко всем имеющимся в распоряжении Роуан мониторам, но никаких признаков жизни не обнаружили. Теперь их тела – настоящая находка для Роуан. Она сможет провести исследования их тканей, крови, костей…
– О, да, да, конечно, – торопливо прошептала Мона и закрыла глаза. У нее был такой несчастный вид. – Безумный ученый, должно быть, вне себя от радости.
– А что там насчет яда? – поинтересовался я. – Оберон говорил, что Эша и Морриган медленно травили взбунтовавшиеся дети.
Стирлинг кивнул.
– В их крови и в тканях обнаружили несколько примесей. По-видимому, им давали мышьяк, кумадин и еще какие-то редкие химикаты, которые влияют на мускулатуру.
Дозировка была бы смертельной для человека, но это уже особый разговор. Возможно, использовали и другие яды, которые не смогли долго просуществовать в их организмах. Еще обнаружили огромное количество бензодиазепина.
– Силас негодяй, – прошептала Мона.
– Оберон и Миравиль рассказывали еще что-нибудь о жизни на острове? – спросил Квинн. – Мне кажется, чем больше Мона узнает об этом, тем лучше она будет себя чувствовать.
– К черту все это, – тихо сказала Мона.
– Да, они оба много говорили, – мягко ответил Стирлинг. – И адвокаты Эша из Нью-Йорка тоже не молчали. Талтосы прекрасно жили около четырех лет, пока этот подлец Родриго не захватил остров. Оберон с большим удовольствием рассказывал об их путешествиях, об учебе. Миравиль все больше становится похожей на неразумное дитя, и это заметно нервирует Оберона.
– Где они сейчас? – спросил Квинн.
– В Мэйфейровском центре. Сегодня после обеда они дали Роуан согласие пройти тесты.
– О, это замечательно – они дали согласие! – сказала Мона. – И как я об этом не подумала? Двух мертвых ей мало! Одна Лоркин ее не удовлетворяет. Ей необходимо получить еще двух живых! В этом вся Роуан. Она не сказала, что бедные детки неважно выглядят? Или она просто всадила им по игле в руку и швырнула на носилки? Хотела бы я противостоять Роуан, но у меня не хватит духу. Так что пускай Талтосы исчезнут в лабораториях и секретных отделах Мэйфейровского центра. Прощай, милая безобидная Миравиль! Увижу ли я тебя когда-нибудь? Прощай, язвительный Оберон, не раздражай медсестер своими шуточками, иначе они сделают твою жизнь невыносимой. Кто я, Дитя Крови, такая, чтобы получить право встречаться с этими странными, несовременными существами? Что я могу для них сделать? Разве только выпустить в мир, где они, несомненно, тут же станут жертвами коварных людей, подобных наркобарону Родриго!