Она плакала тихо, беззвучно. Стояла и смотрела, как я вытираю лицо от крови колючей снежной крупой, роняя на куртку крупные горошины слез, прижимая к груди наши сумки и свою шапку. Уже не снежно-белую, новую, а в бурых пятнах грязи. Побывавшую под ногами парней, когда девчонка с дури бросилась мне на помощь, а я ее оттолкнул.
— Хватит реветь, скелетина! Хватит, слышишь! Уже все закончилось.
Мы стояли в самом начале поселка Черехино, где нас ссадил кондуктор, и я пытался остановить кровь.
— У тебя губы разбиты и нос.
— Тебе какое дело? — это прозвучало грубо, и я выдохнул, запрокидывая голову: — Не только у меня, если ты не заметила.
— Стас, я не хотела, честное слово! Очень больно?
— Лучше заткнись.
Что-то упало на землю — сумки, а следом шапка. Я обернулся, но все равно оказался не готов к тому, что она окажется так близко от меня и коснется лица. Приложит к разбитым губам платок, распахнув навстречу моему взгляду свои невозможно-синие глаза. Проведет по губам пальцами, так осторожно, словно я сделан из стекла.
Еще никогда голос не предавал меня, а собственная рука не казалась такой тяжелой и непослушной. Я замер, ошарашенный этим прикосновением, близостью Эльфа и тем фактом, что едва не задохнулся от этой близости.
Сердце стучало, как сумасшедшее, воздуха не хватало… Я накрыл ладонью руку девчонки, лежащую на моей щеке, и сжал. Закрыв глаза, с силой оторвал от себя, отступая на шаг. Выдохнул так зло, как только был в этот миг способен, за рваным вздохом, силясь втянуть в легкие воздух полной грудью.
— Никогда не касайся меня! Кажется, я просил тебя держаться подальше…
— Но, я подумала…
— Что? Что ты подумала, скелетина? Что это из-за тебя я бросился на них?! Из-за того, что ты моя сводная сестра и мне стало жаль тебя?!.. — Я отбросил ее руку, что все еще сжимал в пальцах, прочь, и хрипло рассмеялся, видя, как гаснут глаза девчонки. — Мне жалко Батю и мать. А ты… Я ненавижу тебя. Ненавижу. Всегда помни об этом.
POV Настя
Я помнила. Помнила, когда оставалась одна в его комнате, и сворачивалась клубком в его постели. Когда пользовалась его ванной и отодвигала его вещи в стенном шкафу. Когда делала вид, что сплю или читаю, в то время, как он заходил к себе в комнату и брал то, что хотел, не замечая меня. Не смущаясь, если заставал в пижаме или расчесывающую мокрые волосы, стоя у окна. Никогда не предупреждая свой визит стуком. Как бы ни хотела мачеха, это была спальня сводного брата, территория ее сына, и он не собирался уступать мне права на владение.
— Скелетина, попробуешь запереть дверь, и я ее сломаю, — однажды бросил через плечо, даже не взглянув в мою сторону, и я поверила.