Те же глаза. Те же волосы. Даже голос. Ничего моего. Так не бывает. Если бы я сам не оказался отцом Насти, пусть редко, но видел, как она росла, я бы никогда не поверил, что такое возможно. Не могут люди быть настолько похожи, и все же это так. Я знал, что однажды еще раз увижу Аню, но не думал, что снова переживу страх потери. Настя — вылитая мать, а я очень любил ее.
Отчим даже не заметил, как смял скатерть под легшими на стол пальцами. Опустил глаза, словно вел разговор сам с собой.
— Я люблю дочь, и вместе с тем боюсь подпустить близко. Больно сердцу — видеть эту улыбку, эти глаза… они снятся мне всю жизнь. И помнить, снова помнить о ней… Нет, легче не видеть и забыть.
— А как же мать?
Что-то скребло в душе и ныло от признания отчима. Что-то похожее на ревность, а, возможно, обиду. Что не имело права быть здесь, сейчас, в этом миге обнажения чужой души, и все же звенело на осторожном нерве, натянутом ожиданием. Не думал, что всегда тихий Матвеев способен на подобные чувства.
Отчим словно очнулся. Провел тяжелой ладонью по лицу, стряхивая морок, взглянул осознанно, принимая мой вызов, как должное. Ответил спокойно, со знакомой теплотой в голосе, не сожалея о словах, не оправдываясь, как человек, который просто не в силах что-либо изменить.
— Я люблю твою мать, Стас. По-настоящему люблю. Все это наваждение в прошлом, я справлюсь. Галя мой друг… моя жена, человек большой души. Я не представляю своей жизни без нее. Если она от меня не отвернется, я буду предан ей всегда. И тебе тоже. Мне больше нечего желать.
— Не продолжай, Батя, — я встал из-за стола, чтобы уйти. Этот неожиданный разговор оказался слишком откровенным и серьезным для не обещавшего ничего подобного дня. — Не нужно. Я все понял.
— Ничего ты не понял.
Он все же обронил вслед негромко, но я услышал:
— Извини.
Вот только не был уверен, у кого именно Григорий Матвеев просил прощения.
Сашка позвонил снова, обозвав меня дураком и зазнавшимся чертом, напомнил о школьном бале, пронесенной выпивке, и нашем общем уговоре насчет новогоднего спора. Напрасно он сомневался. Сегодня девчонки обещали сами лететь в руки, и я был не против, чтобы друзья развлеклись за мой счет, да и за свой — тоже. Идти на бал совсем не хотелось, но после вчерашнего приключения со скелетиной меня ждало одно незаконченное дело. Один долг, который я совсем скоро собирался взыскать, а значит, школа получит своего короля. Как и будущая королева внимание. Пусть Воропаев вчера сдержал меня, если сегодня он захочет поговорить — мы поговорим, но только после того, как я оставлю за собой последнее слово.