За первой стопкой последовала вторая, потом третья под принесенные половым расстегай и блины с икрой. Илта, привыкшая к водке еще со времен обрядовых трапез на шаманских ритуалах выглядела вполне трезвой, а вот Наташа, хоть и пила вино неожиданно захмелела. Возможно, сыграло свою роль и то, что здесь в беззаботной и понятной обстановке, как-то отступила напряженность держащая докторшу весь последний месяц. Было в окружающей их обстановке что-то умиротворяющее и одновременно будоражащее кровь, какое-то бесшабашное веселье — безыскусное, безыдейное, просто от так полноты жизни — то о чем давно забыли и думать в Советской стране. И было, в общем, не совсем понятно, зачем все это тридцать лет назад понадобилось уничтожать под корень. Эти же мысли Наташа высказала и Илте.
— Да это может выглядеть мило, — снисходительно сказала куноити, — но они все живут прошлым. Умом-то они понимают, что на одной ностальгии долго не проедешь, но сердцем-то они все еще тридцать лет назад. Даже их дети порой заражаются этой ностальгией. Увы, это отработанный материал. Японская и Британская империи позволили им вернуться в родные края, кто-то даже сумел добиться признания своих прав, но в целом — увы. Они слишком стары, слишком заскорузлы, ваша революция научила их дико бояться перемен. Япония сделает ошибку если при построении Нового Порядка на Дальнем Востоке будет опираться только на них.
— На кого же тогда? — невольно заинтересовалась Наташа, вновь наливая вина.
Илта молча кивнула в сторону группы молодых людей в черных рубашках, сидевших особняком. Как успела заметить Наташа, стол их был гораздо скромнее, чем у большинства посетителей.
— Фашисты? — недоверчиво протянула докторша.
— Пока это, конечно, клоуны, — пренебрежительно сказала Илта, — обезьяны дуче. Я общалась с их лидером — мало мне попадалось мужчин, столь беспомощных как Константин Родзаевский. Но большой их плюс в том, что они уже не зацикливаются на старине, ищут что-то новое для русского народа, учатся у тех белых офицеров, кто готов жить не только прошлым, но и будущим. Вроде того же Семенова или Оскара Унгерна.
— Они тоже фашисты? — спросила Наталья, потягивая вино.
— Нет, — Илта опрокинула очередную стопку и захрустела огурцом, — он на ножах с Родзаевским. Русские фашисты хотят расширить белое Приморье на весь Дальний Восток — под эгидой Японии, разумеется, — а Семенов и Унгерн хотят Монголо-казачью федерацию — Халха, Мэнцзян, Забайкальское и Амурское казачьи войска, в перспективе — Тува и Алтай. Верховным правителем «возрожденной Монгольской империи» станет богдо-гэгэн, а поскольку Унгерн сейчас регент, — Илта развела руками, — сама понимаешь. Семенов же хочет единолично править Забайкальем.