Гарри вспомнил слова мистера Уизли: «Стражники утверждают, что Блэк давно уже разговаривал во сне. И всегда одно и то же: "Он в "Хогварце"...»
— В мозгу у меня словно зажёгся свет, и дементоры не могли его погасить... это опять-таки не была счастливая мысль... это была навязчивая идея... но она давала мне силы, проясняла сознание. Однажды вечером мне принесли еду, и я выскользнул в дверь... собакой... Им гораздо труднее улавливать эмоции животных... они растерялись. Я был тощий, ужасно тощий... такой тощий, что пролез между прутьями решётки... Потом собакой же доплыл до большой земли... отправился на север... собакой проник на территорию «Хогварца». С тех пор живу в лесу. Вышел только раз, посмотреть матч. Ты летаешь не хуже отца, Гарри...
Он посмотрел на Гарри, и тот не отвёл взгляда.
— Верь мне, — надтреснутым голосом попросил Блэк. — Верь мне, Гарри. Я не предавал Лили и Джеймса. Я бы скорее умер.
И тут наконец Гарри поверил. У него перехватило дыхание, заговорить он не смог, но кивнул.
— Нет!
Петтигрю упал на колени, словно этот кивок означал для него смертный приговор. Hе вставая, он пополз вперёд, пресмыкаясь, молитвенно сложив ладони.
— Сириус... это же я... Питер... твой друг... ты же не станешь...
Блэк брыкнул ногой, и Петтигрю отшатнулся.
— Не трогай мою мантию, она и без того грязная, — бросил Блэк.
— Рем! — запищал Петтигрю, в мольбе извиваясь перед Люпином. — Ты же в это не веришь... Разве Сириус не сказал бы тебе, что они изменили план?
— Не сказал бы, если бы подозревал, что я шпион, — ответил Люпин. — Ты ведь поэтому не говорил мне, Сириус? — как бы между прочим спросил он поверх головы Петтигрю.
— Прости, Рем, — повинился Блэк.
— Не извиняйся, Мягколап, дружище. — И Люпин начал закатывать рукава. — И сам прости меня за то, что я считал шпионом тебя.
— О чём речь. — Тень, даже не тень, а призрак улыбки скользнул по измождённому лицу Блэка. Он тоже стал закатывать рукава. — Убьём его вместе?
— Да, пожалуй, — сурово отозвался Люпин.
— Вы не сможете... не можете... — задохнулся от ужаса Петтигрю. И мотнулся к Рону: — Рон... я ведь был хорошим другом... хорошим питомцем? Ты же меня защитишь? Ты ведь на моей стороне?
Но Рон взирал на Петтигрю с непередаваемым отвращением.
— И я ещё разрешал тебе спать в моей кровати! — воскликнул он.
— Добрый мальчик... добрый хозяин... — Петтигрю пополз к Рону, — ты им не позволишь... я был твоей крысой... я был хорошим питомцем...
— Вряд ли есть чем хвастаться, если человек из тебя хуже крысы, — жёстко заметил Блэк.
Рон, от боли побледнев ещё сильнее, отдёрнул сломанную ногу от Петтигрю. Тот развернулся на коленях, споро проковылял к Гермионе и вцепился в её подол: