— Уйди! — Гарри с отвращением оторвал от себя его руки. — Я это не для тебя делаю. Я это делаю потому... потому что мой папа вряд ли захотел бы, чтоб его друзья стали убийцами... из-за крысы.
Никто не пошевелился и не издал ни звука — только Петтигрю хрипел, хватаясь за сердце. Блэк с Люпином переглянулись. Затем разом опустили волшебные палочки.
— Твоё слово здесь первое, Гарри, — сказал Блэк. — Но подумай... подумай, что он натворил...
— Пусть его посадят в Азкабан, — повторил Гарри. — Вот уж кто заслуживает...
Петтигрю всё хрипел.
— Ну хорошо, — произнёс наконец Люпин. — Посторонись, Гарри.
Гарри замер в нерешительности.
— Я его свяжу, — объяснил Люпин. — Больше ничего, клянусь.
Гарри отошёл. Из кончика волшебной палочки Люпина вылетели верёвки, и в следующий миг Петтигрю уже извивался на полу, связанный по рукам и ногам и с кляпом во рту.
— Только попробуй превратиться, Питер, — прорычал Блэк, держа Петтигрю на прицеле волшебной палочки, — и мы тебя всё-таки убьём. Согласен, Гарри?
Гарри глянул на жалкого Петтигрю и кивнул, чтобы тот видел.
— Теперь вот что, — очень по-деловому сказал Люпин. — Рон, я лечу кости отнюдь не так блестяще, как мадам Помфри, поэтому; мне кажется, разумнее всего пока наложить шину.
Он подошёл к Рону, склонился над ним, постучал по сломанной ноге палочкой и пробормотал:
— Ферула.
Бинты обвили ногу Рона, накрепко привязав её к шине. Люпин помог ему подняться. Рон осторожно ступил на больную ногу и даже не поморщился.
— Гораздо лучше, — сказал он. — Спасибо.
— А как быть с профессором Злеем? — тихонько спросила Гермиона, глядя на распростёртую фигуру.
— С ним ничего серьёзного. — Люпин склонился над Злеем и пощупал пульс. — Просто вы немножко... перестарались. Он ещё без сознания. Э-э... наверное, лучше пока не приводить его в чувство. Прямо так и понесём. — И он проговорил: — Мобиликорпус.
Злей встал вертикально, будто невидимые верёвки вздёрнули его за шею, запястья и колени. Голова неприятно болталась, как у огромной марионетки. Он висел в нескольких дюймах над землёй, безжизненно болтая ногами. Люпин подобрал плащ-невидимку и запихнул в карман.
— И двоим надо приковаться к вот этому вот, — Блэк пихнул Петтигрю носком ботинка. — Чтоб наверняка.
— Я, — сказал Люпин.
— И я, — свирепо рявкнул Рон и прихромал ближе.
Блэк соорудил из воздуха тяжёлые наручники; вскоре Петтигрю уже стоял — левая рука прикована к правой руке Люпина, правая — к левой руке Рона. Рон набычился. Судя по всему, правду о Струпике он счёл личным оскорблением. Косолапсус легко спрыгнул с кровати и, гордо задрав бутылочный ёрш хвоста, первым вышел из комнаты.