- Вроде немного выпил... - выдержав паузу, проговорил Шура. - Пургу такую гонишь через... через умную голову.
Смирнов заулыбался комплименту.
- А что касается обезьян, - начиная чувствовать свое превосходство, продолжил Шура уже менторским тоном, - то это же каждому ясно, что человек счастлив, пока он не читает серьезных книг, пока не думает глубоко, пока он нормальное животное... И вообще, кончай трепаться, надоело. Я думал ты серьезный человек...
Смирнов остановился и, на глазах трезвея, смотрел на него с полминуты.
- Дурак ты, - сказал он, наконец, отечески. - И потому не понимаешь, почему я все это говорю. Про дурость, про обезьян, про апокалипсис через триста лет.
- Трепач, потому и говоришь.
- Да нет... Понимаешь, если мы срочно не станем людьми, то этот апокалипсис через великую сушь непременно наступит. Понимаешь, мы должны срочно забыть, что такое национальность, вероисповедание, богатство, первенство, бессмысленное размножение! Если не забудем и будем гнать пургу как прежде, то уже через несколько десятилетий, а может, и при нашей жизни, начнутся кровопролитные войны за территории, на которых можно существовать, слышишь, не жить, а существовать!
- Зря ты беспокоишься. Никакой великой суши не будет. Американцы клин клином вышибут - взорвут над Африкой и Китаем десяток-другой водородных бомб...
- Ну и что? - не понял Смирнов.
Стылый хохотнул.
- Как ну и что? Всемирная сушь ядерной зимой успокоится!
- Не удивлюсь, если так и будет, - сказал Смирнов, усмехнувшись. И проходя вперед, спросил:
- Что с машиной будем делать?
- Мимо гаражей каких поедем, заверни...
***
Смирнов остановился у первых попавшихся гаражей. Спустя пять минут, подарив "копейку" измученно-деловому владельцу доисторического "Запорожца", они поймали машину и поехали делить деньги.
Было десять часов. Было свежо. Евгений Александрович отрезвел. Ему казалось, что вечер только начинается.
13. Put me up, put me dawn, make me happy.
Выйдя из машины у подъезда дома Смирнова, они наткнулись на оживленную Веронику Антоновну. Довольная на вид соседка прогуливала своего престарелого тойтерьера. Рядом с ней топтался сын Валерий, видимо, только что из магазина - в его пакете можно было разглядеть причудливую бутылку дорогого ликера, всевозможные сверточки и свертки с деликатесами в красивых упаковках, венчал их огромный кусок великолепной осетрины холодного копчения, ценою не менее тысячи рублей.
Тойтерьер облаял Шуру. Злостно облаял. Шура подумал: "Зря я тебя по стене не размазал!"
Смирнов, с трудом оторвав завистливый взгляд от осетрины холодного копчения, подошел к Веронике Антоновне. И узнал, что она получила небольшое наследство от внучатого племянника из украинского города Одессы и с завтрашнего утра собирается начать ремонт ванной, и что соседка Мария Ивановна уже рекомендовала ей хороших и не жадных мастеров-плиточников.