Изображения на экране
Еще до того обострения депрессии я справлялся с тревожностью при помощи
развлечений. Я ходил в клубы, много пил, проводил лето на Ибице, ел самую острую
еду, смотрел самые дерзкие фильмы, читал самые провокационные книги, слушал
музыку на максимальной громкости поздно ночью. Я боялся тишины. Мне было
страшно замедлить темп и убавить звук. Воображая, что мне придется
прислушиваться к собственному разуму, я покрывался холодным потом.
Однако после того, как я заболел, об этих развлечениях не могло идти и речи.
Однажды я включил радио и услышал ритмичную музыку в стиле хаус, из-за
которой у меня началась паническая атака. Съев джалфрези[27], я всю ночь лежал в
постели, мучаясь от галлюцинаций и учащенного сердцебиения. Люди часто говорят
о применении алкоголя и наркотиков в лечебных целях, и я бы, наверное,
согласился принять что угодно, что заглушило бы мои переживания. Мне кажется, я
бы даже начал употреблять крэк, если бы был уверен в том, что он утихомирит
ураган в моей голове.
На самом деле с 24 до 32 лет я и бокала вина не выпил. Не потому что я был
сильным (каким меня считала моя непьющая теща), а потому что я боялся
употреблять все, что могло бы повлиять на мой разум.
В течение пяти лет я отказывался принимать даже ибупрофен. Вел я себя так не
потому, что был пьян в день, когда заболел. Тогда я выпил не больше глотка
алкоголя и находился в относительно нормальном состоянии. Думаю, это связано с
моим ощущением того, что мой разум постоянно балансирует между двумя
состояниями, как автобус, свисающий с края скалы в фильме «Ограбление
по-итальянски». Хотя алкоголь выглядел привлекательно, выбор в его пользу
привел бы меня к смертельному исходу.
С 24 до 32 лет я и бокала вина не выпил. Не потому что я был сильным, а потому что
я боялся употреблять все, что могло бы повлиять на мой разум.
В этом и заключалась проблема. Когда мне нужно было перестать думать о чем-то, у
меня не получалось. Я был так напуган, что даже, вдыхая запах вина в бокале
Андреа, представлял, как молекулы этого вина проникают в мой мозг и оказывают
на него негативное влияние.
Однако в этой ситуации был и определенный плюс. Это значило, что мне нужно
сосредоточиться на своем разуме. Как в старом фильме ужасов, я отодвигал
занавеску и оказывался лицом к лицу с монстром.
78
Много лет спустя, читая книги по сознательности и медитации, я понял, что ключ к
счастью и даже более желаемому, чем счастье, – спокойствию, не всегда заключается
в позитивном мышлении. По той простой причине, что это просто невозможно.