— Да. Слушаю.
Адвокат был, по-видимому, удивлен тоном Мегрэ.
— Прежде всего, по поводу английского гаечного ключа… Гаечный ключ тридцати шести сантиметров… Он находится в комнате Леонара Ляшома, которая опечатана… Я хочу знать, почему он там… Как?.. Да… Возможно, по весьма простой причине, но я хотел бы ее знать… Второй вопрос. Сколько простыней имеется в доме?.. Ну да… Прошу меня извинить… Это весьма прозаично, вы правы… Еще минутку… Спросите, все ли простыни помечены буквой «П», или же узнайте, кто пользовался теми, на которых вышита эта метка… Сколько у них помеченных простыней, сколько — без меток или же с другой меткой. Что?.. Да, это все… или… еще один вопрос… Я предвижу, что вы попытаетесь снова укрыться за профессиональной тайной… С каких пор вы являетесь адвокатом Ляшомов?
На том конце провода воцарилось молчание. Метр Радель колебался. Накануне Мегрэ был удивлен, встретив такого молодого, никому не известного адвоката в доме, где он ожидал увидеть опытного судейского.
— Как вы сказали?.. Всего неделю?.. Могу ли я вас наконец спросить, чьим именно адвокатом вы являетесь?.. Кто-то же неделю назад вас пригласил или приехал к вам лично?..
Он выслушал ответ, пожал плечами и, когда голос наконец умолк, повесил трубку. Как он и предполагал, Радель отказался ответить на этот вопрос.
Мегрэ протянул руку за одной из своих трубок, когда зазвонил телефон. Это был следователь Анжело, появившийся в своем кабинете гораздо раньше девяти часов.
— Комиссар Мегрэ?
— Да, господин следователь.
— Вы нашли мои телефонограммы?
— Конечно. Я прочел их с большим вниманием.
— Мне бы хотелось вас видеть как можно скорее.
— Я знаю. Жду только телефонного звонка. Надеюсь, через несколько минут мне позвонят, и тогда я сразу приду к вам.
Он действительно ждал, ничего не делая, стоял у окна и курил трубку. Звонок раздался через несколько минут. Радель быстро справился.
— Я сначала осведомился о гаечном ключе… Старая Катрин о нем ясно помнит… Около двух недель назад Леонар Ляшом почувствовал у себя в комнате запах газа… Теперь газом пользуются только на кухне, но в прежние времена все комнаты освещались газом, и аппаратура осталась. Газопроводы закрепили болтами. Поэтому Леонар принес из мастерской гаечный ключ. Он просто забыл отнести его обратно, и с тех пор ключ валялся в углу его комнаты.
— А простыни?
— Я не мог выяснить абсолютно точное число, так как часть их находится в стирке… Простыни помечены разными метками… Самые старые, очень изношенные, помечены инициалами «НФ» и существуют со свадьбы стариков… В то время женщина, выходя замуж, приносила в дом такое количество постельного белья, чтобы его хватило на всю жизнь… Они сделаны из плотного голландского полотна, и их осталось всего несколько штук… Имеются также простыни с меткой «МЛ», принадлежавшие покойной жене Леонара. Мне сказали, что их две дюжины… Одна из этих простыней сожжена утюгом… Двенадцать почти новых, бумажных простыней без меток. И наконец, две дюжины простыней, принадлежащих Полет Ляшом.