- Селеста, если бы кто-то узнал, - бормотал отец, глядя в мои глаза, - что ты нестабильна, что ты так легко можешь выйти из-под контроля...тебя могли бы взять под стражу, сказать, что ты представляешь угрозу для королевства. Войну никто не забыл.
Я не могла принять это объяснение. Наверное, как только я услышала эти слова от отца, мне действительно захотелось выйти из-под контроля. Я начала просвещать людей за мельчайшие поступки без следствия, и Эсмеральде приходилось разбираться с моими проблемами. Думаю, я сознательно хотела накликать на нас беду под лозунгом "Ну что, убьете их всех?". Мне претили лицемерные идеи отца и вообще королевский строй, где страх за себя ставится выше пресловутой справедливости и жизни других. Именно поэтому меня удивляло, почему все грозно кричат на меня, когда я поступаю точно так же. Как по мне, лучше обладать абсолютной властью и не врать на этот счет, чем приторно лебезить перед регионами.
Может, Эсмеральда права и все это действительно просто большая истерика. Глупый переходный возраст и мои слабые попытки бросить родителям вызов, потому что я обижена на них, потому что я сознательно хочу отомстить им. Возможно, дело даже не в моей погибшей подруге, а в том, что меня никто никогда ни во что не ставил, а я была всего лишь генетическим недоразумением. Я выбрала быть сильной и превратить Просвещение из проклятия в дар, заставив его служить мне и вершить мое возмездие. Эсмеральда и мама не поняли бы этой стороны монеты, но тогда все это казалось мне справедливым. В шестнадцать лет я считала, что только я знаю, как поступить правильно. Оказывается, у моих ошибок слишком долгое эхо.
Габриэль входит без стука, что заставляет меня без удовольствия отметить, что он уже чувствует себя, как дома. Я плохо знала Габриэля, но у него было одно неоспоримое достоинство: он мог помочь мне сбежать. Порой, проезжая на жеребце по улицам Лакнеса или отправляясь на охоту с Адрианом, я только и мечтать могла о том дне, когда окажусь где-то в другом месте. Стейси представлялся мне бесконечной поляной свободы. Конечно, я буду навещать свою семью, но я никогда не чувствовала особой привязанности к Лакнесу. Мне всегда казалось, что я должна быть где-то еще.
- Принцесса, - произносит он, низко поклонившись.
Мама уже ушла, оставив нас наедине. Я склоняюсь в вынужденном реверансе, пока он обводит меня восхищенным взглядом.
- Вы выглядите...
- Габриэль, заходить в покои принцессы - дурной тон.
- Только если она не ваша будущая супруга, - возражает он.
- Даже в этом случае.