Меня трясет. Отец накидывает мне на плечи пальто и с силой сжимает мою руку:
- Будь сильной, хорошо? Что бы там ни было, ты должна быть сильной.
- Я не сдвинусь с места, пока вы не объясните мне, что происходит, - оттолкнув его, рычу я.
Мама закрывает рукой рот и из ее глаз начинают течь слезы, заставляя меня вздрогнуть прямо как в детстве. Быстрым жестом она надевает мне на средний палец маленькое рубиновое колечко:
- С днем рождения, малышка. Прости меня. Прости нас, пожалуйста...
Отец придвигает меня к себе и одаривает тяжелым взглядом:
- Эланис, сегодня ты стала взрослой. Тебе придется научиться бороться за себя, отстаивать свое место в мире и свою жизнь. Ты сейчас ценнее всех сокровищ в королевской казне, ценнее Просветителей и их дара. Ты должна сделать то, что велит тебе мама, а дальше - позаботиться о себе. Пообещай мне заботиться о себе.
- О чем ты говоришь? - недоуменно пячусь от него я.
Папа лишь качает головой, подталкивая меня к двери.
- Мам? - бормочу я, но мои слова остаются без ответа.
Когда до меня доходит вся серьезность их намерений, я изо всех сил сжимаю губы, чтобы сдержать рвущиеся наружу рыдания. Я смотрю на маму, которая прячет лицо в ладонях и на папу, который кажется постаревшим лет на десять с прошедшего вечера.
- Вы не можете выгнать меня. Кто позаботится о вас? Я должна помогать маме по хозяйству, ты целыми днями на работе...а теперь вы отправляете меня куда-то, не сказав ни слова...
- Единственное, чем ты можешь нам сейчас помочь - своим отъездом. И себе тоже. Ты мне веришь? Скажи мне, Эланис, ты веришь мне? - его голос дрожит, как будто он сам сомневается в своих словах.
Я теряюсь в собственном разуме, не зная, что мне делать. Моя преданность родителям тянет меня подчиниться их просьбе, но страх удерживает меня на месте. Мама в отчаянной мольбе заламывает руки, а отец с силой стискивает мои плечи:
- Пожалуйста, Эланис, просто поверь мне. Ты должна уехать сейчас - позже ты все узнаешь. Я обещаю тебе, что мы не пострадаем.
Его глаза я не забуду никогда - темные, подернутые дымкой отчаяния и боли, как будто он только что отдал все, что у него было. Скача на своей вороной фризе Аните, я позволяла утреннему ветру развевать мои слезы и уносить мои мысли. Я думала обо всем, чего мне уже недоставало и что у меня так резко отняли - о маминой стряпне, о наших детских прогулках с отцом, о его историях. Я думала о своих мечтах прожить жизнь нормально, как и мои родители - выйти замуж по любви, родить детей и стать хорошей женой и матерью. Мне так мало нужно было от жизни, а теперь я не понимаю, куда еду и когда смогу вернуться.