И, как ни странно, это хорошо. Я могу сказать все, что угодно, и знать, что не встречу жалости. Жалости, которая для меня хуже всего остального. И я говорю.
– Я была беременна, дочь уже начала проявлять признаки сознания. Первые уроки изменения должны даваться еще до рождения и требуют уединения. Нас отправили наверх, на уровни, где обучали детей, когда все это началось. Естественно, детские уровни тут же запечатали. Не могло быть и речи о том, чтобы я принимала участие в танце. Несколько дней благовоспитанно не волновалась, чтобы не повредить ребенку. Потом… Потом узнала, что в нашем клане не осталось ни одного здорового эль-ин. Ни одного.
Я считала себя лучшей. Не без оснований, но… Я решила, что могу распоряжаться своей жизнью и жизнью дочери как считаю нужным. Без него моя жизнь все равно не имела бы смысла, а дочь… Я ускользнула из-под охраны, прилетела домой и начала танцевать. Наверное, это был великий танец, не знаю, там не было никого, чтобы оценить. Мы танцевали, нерожденный, но уже мыслящий ребенок, и я, танцевали, как никогда раньше. Мы опоздали всего на час. Он умер, и уже ничего нельзя было сделать. Хотя мы все-таки успели помочь моим родителям и многим другим.
Молчу.
Внутри пустота, выжженная пустыня. Горечь, вина – все, что преследовало меня эти годы, куда-то исчезает, вымытое потоком слов. Так пусто. Ничего не осталось. И я наконец смогла произнести слово «умер». Примирилась? Нет, никогда.
Только сейчас замечаю, что все это время я лежала, свернувшись в жалкий комочек. Неприкрытая боль. Эль-ин не скрывают своих чувств, не умеют. Если они не желают их показывать, то просто не чувствуют. Аррек был первым созданием, рядом с которым я позволила себе расслабиться и быть тем, что я есть. Чистой болью.
Впиваюсь пальцами в ладонь.
Боль.
– А ваша дочь?
– Моя дочь была убита моей глупостью еще до своего рождения.
Вот так. То, что я есть. Неприкрытая правда.
* * *
Больше он ни о чем не спрашивает. Наверное, всему есть предел. И правде, которую можно вынести за один раз, тоже. Не знаю. Я чувствую только опустошение.
Потом Аррек заговорил сам:
– Младший сын такого влиятельного дома, как арр-Вуэйн, – этот титул предполагает мало власти, но много… обязательств. Честь твоего дома – это оправдывает все. Даже потерю твоей собственной чести. Все эти государства и политические группировки Ойкумены… Наш постоянный нейтралитет – более реальная гарантия нашей безопасности, чем наша незаменимость для них. Но иногда его сохранение требует отказа от себя.
Около пятидесяти лет назад у меня была жена, из одного из диких миров. Целительница. Богиня местного кочевого племени или что-то вроде этого. Потом ее племя столкнулось с более развитой религией, борющейся с… «демонами». Их перебили. Туорри поймали, пытали, должны были принести в жертву. Я вытащил ее практически из-под ножа, до сих пор не знаю почему. Обычно мы в таких случаях не вмешиваемся. Она… Она была намного слабее меня, но… Туорри научила меня всему, во что я верю, открыла, что жизнь не ограничивается твоим Домом и его проклятой Честью. Она заставила меня развивать свой собственный дар Целителя, заставила поверить в себя. Она для меня была… всем.