Сердито встряхиваюсь.
– А теперь, не будете ли вы так добры ответить на несколько вопросов относительно цели вашего пребывания здесь?
Ну, наконец-то. Я уж боялась, они никогда об этом не спросят.
Эту мысль я сформулировала на человеческом языке, и Танатон смог ее перехватить. Но, по нормам этикета эль-ин, мысли – это еще не слова и я считаю своим долгом склонить голову, приглашая его к дальнейшим расспросам.
– Вы утверждаете, что эль-ин могут покорить всю Ойкумену. Но по каким-то причинам не желают этого делать. Какие же это причины?
Ага, прямо к делу. Кажется, Ра-Рестаи наконец-то пришел к выводу, что выплясывать вокруг меня дипломатические пируэты – себе дороже. И часа не прошло, как понял.
– Вопрос в цене. Чтобы превратиться в расу завоевателей, эль-ин придется провести коренную перестройку своих моральных устоев. Оно того не стоит.
Танатон незаметно скашивает глаза в сторону стоящей за моим плечом Нефрит. Конспираторы, тоже мне.
– Вы не договариваете.
– Верно.
– Почему?
– В данный момент это несущественно.
Делаю резкий жест руками, позволяю решительности окрасить свою ауру. Больше я сегодня на данную тему распространяться не собираюсь. Танатон набирает побольше воздуха в легкие, чтобы гневно потребовать от меня ответа, но Нефрит посылает из-за моей спины легкий отрицательный импульс. Аррек прилагает героические усилия, чтобы не рассмеяться. Создаю сен-образ сжатого кулака. Только попробуй что-нибудь вякнуть, и не посмотрю, что Целитель.
– Ра-Рестаи арр-Вуэйн, хватит. Не стоит пытаться вытянуть дополнительную информацию. Переходите к делу. – Мой голос звучит твердо, уверенно. Ай да я.
Он вновь хочет возразить и вновь замолкает, бросив взгляд за мое плечо.
– Антея-эль, каково ваше предложение к Совету Глав Домов Эйхаррона?
Я держу паузу.
– Ра-Рестаи арр-Вуэйн, от имени Хранительницы Эв-руору-тор народ эль-ин обращается к Совету Эйхаррона с просьбой принять нас как детей народа арров.
Вот теперь их проняло. Несколько мгновений люди просто не могли понять, о чем я говорю. Затем они не могли поверить, что я говорю это всерьез. Затем шок, возмущение, недоверие начинают бестолково и суетливо метаться по помещению. Я брезгливо морщусь. Эль-ин, несмотря на внешнюю несдержанность, никогда не позволили бы себе подобное. Наши эмоции всегда являются по меньшей мере произведением искусства, даже когда они используются в качестве орудия. Парадоксально, что именно арры, так много внимания уделяющие самоконтролю, на практике весьма поверхностно управляют собственным сознанием. Но даже они весьма выгодно отличаются в этом плане от остальных людей.