Бесконечные посты в «Фейсбуке» о помощи собачкам и кошечкам ее раздражали, слушать рассказы о больных детях она не могла, было не по себе. В детском онкологическом отделении она побывала лишь раз в жизни, участвуя в какой-то акции ко Дню защиты детей, где представляла своего клиента. Она даже не дослушала до конца речь организаторов, развернулась и ушла. А потом долго рыдала в машине и лица детей неотступно стояли перед глазами. Она даже попыталась сдать кровь в качестве донора, но ее не взяли из-за лекарств, которые она тогда принимала.
Пожалуй, не ей судить Сафронова. Какое же она все-таки ничтожество! Пустышка, гоняющаяся за снимками на страницах глянцевых журналах, в то время как можно было бы спасти несколько человеческих жизней за эти деньги.
— А что касается операции твоего знакомого мальчика, его нужно вначале обследовать, — продолжил, как ни в чем не бывало, Сафронов. — Если операция возможна, то проведем ее в конце июня. Я смогу привлечь друга, который как раз приехал к нам с семинарами. Но стоить это будет порядка двадцати пяти тысяч долларов.
— Сколько? — Женя ушам своим не поверила. Она подозревала, что человеческая жизнь имеет высокую цену, но почему-то представляла себе сумму другого порядка.
— У твоей подруги есть такие деньги?
— Я… я не знаю.
— Ты должна узнать, чтобы я занес мальчика в список оперируемых. Пойми, бесплатно мы его прооперировать не сможем. После операции необходим длительный период восстановления, это пребывание в больнице…
Женя подняла руку, останавливая поток красноречия.
— Да, я все понимаю. Я найду.
— Ты? — в отличие от Станислава Вадим был внимателен к каждому ее слову и вцеплялся в любую оплошность мертвой хваткой. — Ты же говорила, что это сын подруги.
— У нее нет таких денег, поэтому найду я.
Вадим внимательно посмотрел на Женю.
— Эта подруга тебе как-то особо дорога?
Женя кивнула.
— Да, мы вместе росли в детском доме.
— Ты из детского дома? — Сафронов впервые казался действительно шокированным. Стоящая перед ним нимфа никак не соответствовала его представлениям о детдомовских девушках.
— Да, а что? — неожиданно разозлилась Женя.
Сафронов взял ее за руку, развернул к себе и посмотрел прямо в глаза.
— Ничего. Просто расскажи мне.
Они направились в сторону небольшого сквера, который вел к тихим улицам старого центра, спускавшимся к реке. В сквере почти никого не было — лишь две пожилые женщины на лавочке, что-то увлеченно обсуждающие, и мужчина с собакой, неспешно идущий вдоль аллеи.
Поколебавшись, Женя начала говорить. Нет, вовсе не о детском доме. Ее не отпускал вопрос пустоты и бессмысленности собственного существования. Она хотела объяснить Вадиму, что она не такая, как ему могло показаться. Что просто так сложилось. Родись она в другое время, в другом месте, при других обстоятельствах, все сложилось бы совсем по-другому. На самом деле Вадим Владимирович исполнял лишь роль статиста, ей необходимо было убедить в этом саму себя.