Внезапно я осознал, что обстановка для меня и в самом деле боевая. Я по большому счету находился на переднем крае, хотя еще точно не определился, с каким противником воюю, что могу предъявить ему, кто мой союзник в этой схватке. А сделать это уже стоило.
Когда поднимал тревогу, я рассчитывал на приход одного вертухая, четко продумал каждое свое слово, любое действие. У меня нет и не может быть ножа, но он скорее всего есть у вертухая. Значит, я должен потребовать его помощи для снятия тела. Вдруг можно еще откачать человека, сделать ему искусственное дыхание или просто надавать звучных пощечин, привести в сознание?
Для этого вертухай должен будет встать на тумбочку. Я приподниму тело за ноги, а он обрежет ремень. Потом я свалю тело не на свободную шконку, а на ноги вертухаю, сделаю это нечаянно. Силы мои небеспредельны. Я не могу вечно держать такого тяжелого человека, как Исрафил. Зря, что ли, на похоронах гроб выносят как минимум четверо крепких мужиков.
Потом я слегка подсеку вертухая под ноги. Конечно, в классике жанра этот прием выполняется ногами, но можно и руками управиться. Особенно если изобразить собственную потерю равновесия. Тогда я обойдусь без удара, сумею четко направить давление.
Согласно моему замыслу и старанию, вертухай упадет на мою шконку. Я одним движением окажусь сверху и нанесу только пару ударов. Наверное, хватит и одного. После чего в моих руках окажется нож.
Пистолетом мне, к сожалению, разжиться не удастся. Внутри СИЗО персонал несет службу без оружия.
Второго вертухая я просто дождусь у двери и заберу у него ключи. А с фельдшером побеседую по душам у выхода с этажа.
Но первый вертухай оказался слабоватым духом. Он не решился в одиночку войти в камеру к нам, живому и мертвому. Второй же поторопился прийти.
Я в срочном порядке стал менять свой план. В общем-то, больших размышлений тут и не требовалось. Пусть первый надзиратель выполняет свою работу. Я сшибу его с тумбочки просто руками, а на второго сброшу перед этим тело Исрафила. Основная разница будет заключаться в том, что мне придется наносить на один удар больше, вот и все.
Я нисколько не сомневался в том, что смогу без проблем отключить двух противников. Это у меня всегда прекрасно получалось, поскольку обучался я у хороших инструкторов. Конечно, я не испытывал свой удар в боевой обстановке и даже на улице в драки не ввязывался, но в учебных схватках инструкторы требовали от меня не бить в полную силу.
Второй вертухай влетел в камеру и озабоченно сморщил узкий приплюснутый лоб.
— Надо срезать ремень, — сказал я. — Вдруг его еще откачать можно? Есть у кого нож? — Я посмотрел на тех парней, которые были причастны к попытке убить меня.