Если есть номер один, значит, и второй где-то найдется. Но меня поместили в первый. Почему? Была ли здесь загадка? Я решил не зацикливаться на этом и стал слушать новости дальше.
Спецмашина для перевозки заключенных ночью попала в засаду. Сначала неустановленные личности, скрывавшиеся в кустах, из автоматического оружия расстреляли водителя. Автозак остановился, после чего были убиты и два конвоира. Вероятно, применялось оружие с глушителем.
Такое же стоит на вооружении у спецназа ГРУ. Но преступники действовали слишком уж непрофессионально. По мнению сотрудников ФСБ, это обстоятельство снимало с нашего отряда всякие подозрения. Мы работали бы не так халатно.
Дальше пошел видеосюжет, где какой-то майор ФСБ, названный экспертом по борьбе с терроризмом, объяснял, что следовало бы изначально бить по колесам, чтобы остановить автомашину, а потом уже расстреливать водителя. А так была велика вероятность аварии. Мог получить увечья и сам заключенный, которого преступники хотели освободить. Можно подумать, что машина с простреленными колесами не сможет угодить в аварию. Она влетит в беду даже быстрее, чем без водителя!
Майор говорил убедительно, напрочь отсеивал всякие сомнения в своей правоте. Наверное, ни у кого из телезрителей не возникло и мысли о том, что машина остановилась раньше, до того как началась стрельба. Водитель был убит, когда автозак стоял с заглушенным двигателем. Свидетелей нападения, к счастью, не было, иначе преступники, по одинаковому мнению диктора и эксперта, ликвидировали бы еще и их.
Майор ФСБ говорил что-то еще, столь же бестолковое, однако слушать его и вникать в слова было вовсе не обязательно. Я сам удивился, как мало меня это все волновало, только мысленно посмеивался над этим самым экспертом. Он излагал только то, что ему было приказано озвучить, и ни слова более. Начальство велело ему стать крутым спецом по борьбе с террором, он и сделался таковым.
Теперь этот майор долго будет экспертом. Телевизионщики обязательно станут снова обращаться к нему, чтобы он прокомментировал следующий трагический случай.
Над диктором телевидения и над журналистами, которые готовили материалы, я тоже мог только молча посмеиваться. Имел право позволить себе это.
Волнение чуть-чуть обозначилось, когда на экране появилась моя фотография из удостоверения личности офицера. Она была черно-белая, на треть перекрытая печатью, сильно увеличенная. Мое лицо на ней казалось предельно плоским, если не сплющенным. Однако отчетливо были видны острые скулы и впадины на щеках. В глаза бросались именно те детали, которые убрал гример Анатолий Константинович.