— Сколько лет тебе было?
— Десять.
— Так мало? — Она приподнялась на локте. — Да ты сам был ребенком! И вас не побоялись отпустить одних в горы?
Он выразительно взглянул на нее, всем своим видом говоря — южане.
— А с тобой с утра до ночи возилась нянька?
Она жарко покраснела. Да, у нее была няня. Даже две. В ее детстве всего было вдоволь — фруктов и сладостей, щенков и игрушек, любой еды и питья. Она засыпала под колыбельные, которые тихо наигрывали придворные музыканты, а когда просыпалась, слуги наряжали ее в одежды из лучшего полотна.
— Да, — ответила она, надеясь, что он никогда не узнает о том, что пока его шестилетнего брата заставляли пасти овец, ее саму носили на ручках по Виндзорскому дворцу.
Насупившись, он предупредил:
— Так вот, ничего такого не будет. Я имею в виду, если жить со мной.
— Я знаю. — Она заерзала, уютно устраиваясь у него под боком. — И ничего не жду. Оно мне и не нужно. — Но что же ей нужно? Да только одно. Чтобы он всегда был с нею рядом. — Огонь погас. Давай накроемся одеялом.
Больше они не говорили о будущем.
* * *
Однажды утром, спустя несколько дней после Двенадцатой ночи, Джейн лежала без сна рядом с Дунканом. Между ног приятно саднило после соития. На простынях еще не высохла влага пролитого им семени.
Ни единого раза — даже в ту первую, сумасшедшую ночь — он не забывал об осторожности. Она понимала, что он поступает разумно, но, вопреки здравому смыслу, мечтала принадлежать ему по-настоящему и не разлучаться до самого конца.
Он спал, обнимая ее за талию, а его голова уютно покоилась между ее грудей. Лежа на спине, она с грустью обвела взглядом их маленькое убежище, где на время они спрятались от всего мира.
На сундуке лежал открытым том «Науки любви» Овидия, который они принесли из библиотеки, чтобы читать в постели. Учить латынь таким способом оказалось куда приятнее обычного. Рядом с книгой была вперемешку сложена их одежда и стояли оставшиеся после ужина тарелки. Она напомнила себе не забыть вернуть их на кухню и вымыть до того, как вернутся студенты.
Выбравшись из его объятий, она свесила ноги на пол. Вот и все. Пора опять становиться Маленьким Джоном.
Почувствовав, что она встала, Дункан тоже проснулся и сел, потирая глаза кулаками. Она улыбнулась. Было в этом жесте что-то трогательно-детское, хотя она подозревала, что настоящего детства у него никогда не было.
Она потянулась за перевязью, и пока разворачивала выстиранную и высушенную полоску ткани, готовясь снова заточить себя в плен, он обнял ее сзади. Прощаясь с ее грудями, он нежно, с благоговением обвел их кончиками пальцев. Тело ее мигом отозвалось на ласку, и она со стоном поцеловала его. И до следующего перезвона колоколов они не отрывались друг от друга.