— Когда мы начнем заниматься?
Дункан даже не взглянул на нее.
— Когда у меня появится время. Я, видишь ли, занят и не могу тратить на тебя весь день.
Ни улыбки, ни приветствия. Ладно. Она будет добиваться своего, как сделал бы на ее месте любой мужчина — решительно и уверенно.
— Я приехал сюда не батрачить на кухне, а получать знания. Ты обещал учить меня.
Она, наконец, завоевала его внимание, и он тут же заставил ее пожалеть об этом.
— Похоже, ты возомнил, что мир вращается не вокруг Земли, а вокруг тебя.
— Но король… — Время пролетит быстро. Когда парламентская сессия закончится, король уедет из Кембриджа. — Я должен доказать ему, что моя латынь стала лучше.
Пожилой человек тактично молчал, и Дункан вздохнул.
— Этот важный юнец — сирота по имени Маленький Джон. Его манеры, как и латынь, оставляют желать много лучшего.
У нее запылали уши. Она обещала, что он будет ею гордиться. Но до сих пор ничуть не продвинулась в этом направлении.
— Прошу прощения, наставник Дункан. И вы, сэр, тоже извините меня. — Она почтительно кивнула его собеседнику. — Я проявил излишнее нетерпение.
— Джон, ты имеешь честь обращаться к сэру Джеймсу Пикерингу, члену парламента.
Она собралась присесть в реверансе, но вовремя опомнилась и поклонилась.
— Который год ты заседаешь в парламенте? — спросил его Дункан. — Десятый?
— По меньшей мере.
— Дольше самого короля. А сколько лет ты его избранный спикер?
Пикеринг усмехнулся.
— Столько, что моя болтовня им порядком поднадоела. И вот поэтому мне нужен ты.
Десять лет в парламенте. А вдруг этот человек — один из тех, кто причастен к тому, что ее мать лишилась дома и всего своего имущества? Его внешняя доброта могла быть обманчива.
— Зачем он вам нужен? — спросила Джейн.
Пожилой человек мягко улыбнулся.
— Затем, дитя, чтобы убедить членов парламента проголосовать за новые налоги, необходимые для войны с шотландцами. — Он постучал ногтем по длинному списку имен, лежавшему перед ним на столе. — И выкупить из плена доблестных мужей, которые обороняют наши рубежи на севере.
— Твоего отца… — прошептала она, поворачиваясь к Дункану и заливаясь краской стыда от того, что позабыла об этом. У нее защемило сердце. За собственными переживаниями она не подумала о том, что он тоже непрестанно терзается вопросом, жив ли дорогой ему человек.
Потянувшись через стол, она погладила костяшки его пальцев.
Он отдернул руку. Вскинул на нее вопрошающий взгляд. И она, не найдя в себе сил отвернуться, утонула в его серых, как пасмурные небеса, глазах.
— Да. Моего отца, — сердито ответил он и отгородился от нее, скрестив на груди руки. — А теперь ступай в библиотеку, возьми с полки Катона и читай вслух, пока я не приду. Получать знания надобно самому, Маленький Джон. Никто другой за тебя это не сделает.