— Но замуж ты все же хочешь? — уточнил он, вспомнив, как часто она заводила речь о браке.
Вид у нее сделался как у наставника, раздраженного непонятливостью тугодума-ученика.
— Ни за что и никогда. Ни один муж не разрешит мне жить такой жизнью. — Она обвела руками пространство вокруг себя, подразумевая этим жестом все, что окружало ее в эти месяцы — общежитие, университет, риторику, грамматику, даже латынь.
Хлопнула входная дверь — студенты начали возвращаться с утренних лекций. Оставаться дальше наедине стало опасно.
И внезапно возможные последствия ее маскарада — для нее, для них обоих — стали для него очевидны. Он привел ее сюда. Взял под свое крыло. Если студенты узнают, что она женщина, то никто — даже Генри и Джеффри — не поверит в то, что он был в неведении. Его карьера будет разрушена. Ее же судьба могла сложиться еще печальнее.
— Ты понимаешь, что будет, если они узнают о твоем обмане?
— Они вышвырнут меня вон.
— В лучшем случае.
Она побледнела.
— Думаешь, меня могут…
— Я-то тебя не трону, девочка. Но не все такие, как я.
Озлобленные, ослепленные похотью студенты способны учинить над ней самую жестокую расправу, когда узнают о ее вероломстве. Особенно если они вообразят, что все это время она принадлежала Дункану, а ныне стала доступна для всех.
Только его сильные руки способны остановить их.
— Тогда будет лучше, если для них я останусь Джоном.
Она прикусила довольную улыбку, и он понял, что и впрямь был тугодумом. Эта девица вознамерилась остаться.
Колокола прозвонили полдень. Нужно было что-то решать. Скоро кто-нибудь постучится в дверь с просьбой докупить пергамента или выдать дров для растопки. Да и Пикеринг, с которым они условились о встрече, вероятно, заждался его.
— Пока все останется как есть. — Абсолютно логичное и естественное решение. И оно никак не связано с нежеланием разлучаться с нею. — Но только временно. Пока я не разберусь с тем, как быть дальше.
Она потянулась вперед, чтобы поцеловать его руку, но он, страшась любого контакта с нею, отдернул ладонь.
— Пойми, у тебя не получится дурачить их вечно.
— Я буду более осторожна.
Он вздохнул. Не все люди настолько слепы, каким был он сам. Ее разоблачение — вопрос времени.
— Веди себя, как раньше. Занимайся уроками. И держись поближе ко мне.
И когда она улыбнулась, он с пугающей ясностью осознал, насколько они стали близки. Дункан и Джон. Джон и Дункан. Как братья. Больше, чем братья…
Он неуклюже потрепал ее по плечу. На ее ресницах заблестели, угрожая пролиться, слезы. Ослабев под его ладонью, она порывисто обняла его, и он инстинктивно прижал ее к себе, открыв в своем сердце то, что подспудно чувствовал все это время. Она женщина. И он будет защищать ее до конца.