— Неважно. Они меня не найдут. — Разве она не в безопасности, пока живет под видом мальчика?
Гэвис придирчиво оглядела ее.
— Какая-то ты сама не своя. Что стряслось?
— Дункан меня раскрыл.
Гэвис побледнела.
— Он один знает? Больше никто?
— Никто.
— Ты уверена?
Ох, она уже ни в чем не была уверена. После того, как Дункан разглядел в ней женщину, она и себе стала казаться более женственной. Если хотя бы на миг перестать следить за собой, за своей походкой и речью, кто-нибудь еще увидит то, что увидел он.
— Пока да.
— Лучше уезжай от греха подальше. Если остальные узнают… Жди беды.
— Не узнают. Мы будем осторожны. — Скорее заклинание, чем констатация факта.
Гэвис скептически выгнула брови.
— Дай-то бог. Не хотела бы я оказаться на твоем месте, одна-одинешенька в доме, где полно мужиков.
— Дункан не даст меня в обиду.
На днях он не позволил повару выпороть мальчишку-помощника, когда тот случайно опрокинул в очаг горшок с ужином.
— Ты настолько ему доверяешь?
Она клялась ему в братской верности, а вместо этого только добавила хлопот, обременив заботой о своей безопасности.
— Да.
Гэвис изучала ее задумчивым взглядом.
— Брат сказал, у тебя прекрасный дом. И семья твоя хочет, чтобы ты вернулась. За новости о тебе его щедро отблагодарили.
Она сморгнула слезы. Странно и радостно было наконец осознать, насколько безоговорочно любили ее родные, прощая ее своенравное поведение. Конечно, они пытались повлиять на нее, но без особого рвения. По большому счету она жила как хотела, даже не пытаясь измениться, покуда не превратилась в жалкую неудачницу. Увы, но она слишком припозднилась с этим открытием.
Ее накрыла свежая волна стыда. Своим побегом она подвела не только сестру, но и поставила в неловкое положение Джастина. А ведь он желал ей только добра. С запоздалым раскаянием она вспомнила, что Солей обещала не отдавать ее замуж против воли. Вспомнила и заверения Джастина о том, что жене торговца дозволено больше свобод по сравнению с женами знати. Как теперь смотреть им в глаза?
— Им лучше забыть меня.
— Но почему? — с завистью воскликнула Гэвис. — Ты можешь вернуться и зажить по-прежнему.
— Могу, но не хочу. — Что ей останется, когда радость от воссоединения, омывшись слезами, пройдет? Сидеть с матерью и ходить за лошадьми, как раньше. Повидав большой мир, она не вынесет заключения в четырех стенах.
— Но у тебя есть выбор! — Подруга искренне удивлялась ее упрямству, и Джейн опять стало стыдно.
Будь у Гэвис возможность вести жизнь, которую Джейн отринула, она бы ежедневно возносила Господу благодарность. Какие они все-таки разные. При других обстоятельствах у них не было бы ни единого шанса встретиться.