— Слово офицера. Зовите и не тяните время. Мне и правда некогда.
Она отошла на несколько шагов, вытащила трубку и стала что-то тихо говорить. У меня слух музыкальный, но я ничего не услышал, кроме нескольких слов, произнесенных не по-русски. А местных языков я не знал. Их, говорят, столько, что никто, наверное, все не знает. Даже по названиям не каждый дагестанец перечислит.
Женщина опустила трубку, и почти сразу после этого на дороге показалась машина — тяжелый черный внедорожник с тонированными стеклами. Каким-то непонятным образом я понял, что машина по мою душу, а в машине есть опасность.
Я сконцентрировал внимание. Опрометчиво было с моей стороны давать гарантии самому и не получить встречных гарантий. Впрочем, я всегда успею среагировать на появление в окне автомобиля автоматного ствола и прыгнуть за бетонное крыльцо. А на шум сразу выскочит отделение охраны, и машину просто расстреляют.
Здесь негде разогнаться автомобилю. Поворот следует за поворотом, а пространство между поворотами открытое, и оно простреливается. Единственное, что может служить укрытием, — густые кусты перед последним поворотом. Там, видимо, машина и стояла, и потому я ее не видел.
Машина остановилась. Я рассмотрел, что это «Шевроле Тахо», мощная машина с неубиваемой подвеской, словно специально сделанной для российских дорог. Открылась передняя пассажирская дверь. Немолодой дагестанец, сопя носом и хрипя прокуренными легкими, тяжело ступил на землю и направился в мою сторону. Честно говоря, я почему-то ожидал, что поговорить со мной пожелает сам Старший брат Сатаны. Но Омахан Исмаилов был намного моложе и, как я понял, находился в лучшей боевой форме, чем этот человек.
Он подошел, осмотрел меня цепким взглядом, таким обычно смотрят менты, и произнес:
— Можешь, капитан, называть меня Мурадом Магомедовичем.
— Мне все равно, как тебя зовут. Говори быстрее, что тебе надо, и я пойду. У меня мало времени.
Время у меня было, но я знал манеру восточных людей разводить долгие разговоры на тему и без темы. Меня это всегда раздражало. Кроме того, было мало приятного в общении с бандитами, которые требовали, чтобы их величали по имени-отчеству. А мне хотелось говорить с ним намеренно грубо. Я так и говорил.
— Говорят, капитан, ты ножом умеешь владеть. Даже какой-то там чемпион? — спросил Мурад Магомедович с насмешкой.
Но я отлично помнил поговорку, что хорошо смеется тот, кто смеется в последний раз.
— Я тоже что-то такое про себя слышал…
— Так это правда или нет?
— А тебе какое дело? Ты кто такой, чтобы меня спрашивать? Я не считаю нужным отвечать на твои вопросы.