Дорагая Астрит!
Ты миня не знаешь, мы с тваей мамой вместе сидим. Тваи письма ее сильно растроили. Посылай что нибудь веселое, про питерки и что ты коралева бала. Она сдесь на всю жизнь, ни надо делать есче больней.
Твая падруга,
Лидия Гузман
Нет, Лидия, надо! И знаешь, почему? Я здесь по ее вине! И щадить ее не стану!
Мать прислала более практичное письмо, приказала каждый день звонить в органы опеки и орать до тех пор, пока не подыщут новую семью. Буквы были крупными, четкими и решительными. Я согревалась ее яростью. Мне нужна была ее сила, ее огонь. «Не давай им о себе забывать!»
Дело не в том, что забывали. Я стала карточкой в закрытой картотеке. Трупом с биркой на пальце.
Поскольку денег не было, я попрошайничала в супермаркете и на парковке у винно-водочного магазина, стреляла у мужчин мелочь на звонки. Мужчины меня неизменно жалели. Пару раз можно было показать «фокус», ухоженные клерки из офисов хорошо пахли и были бы не против. Но я не хотела начинать снова, знала, чем оно оборачивается: хватит на один раз поесть, а потом снова буду голодная, да еще и шлюха. Когда начинаешь думать, что все просто, забываешь о расплате.
Амелия узнала, что я хочу сменить семью. Я съежилась в салоне на неудобном диване с острыми деревянными краями, а она распекала меня, расхаживая взад-вперед и махая руками.
— Наглая ложь! Я отношусь к тебе как к дочери! Хорошенькое спасибо!
Она расширила глаза, сверкая белками вокруг черной радужки. В уголках рта собралась слюна.
— Не нравится тебе здесь? Отправлю в Мак! Посмотрим, как кормят там! Скажи спасибо, что со своей безобразной рожей сидишь с нами за одним столом. В Аргентине тебя пускали бы в дом только с черного хода!
Мое лицо… На щеке пульсировали шрамы.
— Что ты понимаешь в благородных домах? Уличная шваль! Когда заходишь в комнату, девочки морщат нос. Ты мараешь мой дом, твое присутствие меня оскорбляет! Видеть тебя не хочу! — Она отвернулась и указала на полированную лестницу: — Ступай к себе!
Я нерешительно встала.
— А ужин?
Она повернулась на лакированных каблуках и засмеялась:
— Может быть, завтра…
Я лежала на кровати в красивой, пахнущей кедром комнате, а в животе, как в мешке, скребли кошки. Целыми днями хотелось спать, а по ночам события дня проплывали перед глазами, как слайд-шоу. От меня в самом деле воняет? Я шваль? Безобразная?
Вошла Сильвана и устроилась на кровати.
— Возомнила о себе, да? Важная птица! Ничем ты не лучше нас! И мой тебе совет — заткнись, а то живо отправят в Мак.
Швырнула булочку.
Я заглотила ее в два приема. Было так вкусно, что я чуть не расплакалась.